Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2019 - Коллектив авторов

и умерла при первых бликах рассвета.

А теперь представь,

что есть бабочкин рай,

и в этом раю бабочки

пытаются понять,

что же произошло,

и не могут решить,

какого цвета жизнь —

золотого, серого или чёрного —

и что такое смерть —

солнечный зайчик,

вечерняя зарница

или рассветный блик.

Но бабочкиного рая не существует.

Бабочки просто перемалывают

своими крыльями свет и тень.

Пыльца жизни и смерти

оседает на их крыльях.

Ты смотришь на этот рисунок

и постигаешь время и его изнанку,

видишь строки,

которые оживают

обречённым стихотворением,

чтобы вспорхнуть

в тепло и солнце,

в грозу и в ночь.

К читателю

Я не могу смотреть в воду:

от моего взгляда

она умирает

и смотрит в меня

моими собственными глазами.

Я не могу смотреть сны:

от моего взгляда

они крошатся на мелкие осколки,

которые долетают до яви

и режут её до чёрной крови.

Я не могу смотреть в книгу:

от моего взгляда

буквы на взлёте

падают замертво в снег,

обнажая безобразные гнёзда слов.

И тогда я пытаюсь услышать, читатель,

как ты снимаешь с себя тело и душу

и ту кожу, которая под ними

и которую никто не видит, —

даже ты сам,

потому что она разделяет тебя

на живое и мёртвое.

И я слышу

шорох твоих лучей,

оживляющий эти строки.

Евгений К

Фронтовой дневник

Родился в 1987 г., живёт в Москве. Получил педагогическое образование, работает литературным редактором.

«в красном газовый горит углу рожок…»

М. В.

в красном газовый горит углу рожок

вот зима и новый разовый божок

поезда стучат в тоннеле на торжок

или смерть и я там пью на посошок

вот зима и не сойти бы мне с ума

холод лёд и камнем в лестничный пролёт

вроде некому поддерживать огонь

но мигает точно в небе альтаир

он горит и собирает мошкару

и другую безобидную муру

я далёко но приеду заберу

если высажусь и не совсем умру

он горит и как о чём-то говорит

а о чём о тех кто глуп и обречён

только в поезде не знают о рожке

и о милости просить им не с руки

он не греет только свет даёт в окне

не забыла чтобы ты меня вполне

чтобы с улицы подумали я не

уезжал вот что прочтут они в огне

под окном пройдут и обнаружат в нём

тень мою а я им с облака пою

но на деле это голос о тебе

если будешь мимо потуши рожок

«буду думать главные вопросы это…»

буду думать главные вопросы это

рядом ли мы окажемся на мемориальной доске

в перечне гулявших по этой улице

или

водишь ли ты кому-нибудь кисточкой по лицу

пока едешь в поезде на великий устюг

и краем глаза наблюдаешь как

встречную мошкару размазывает по стеклу

они знают правду но уже не заговорят

а больше ответить некому

или

голос мой о тебе руки все о тебе

семя моё о тебе знаешь ли ты об этом

буду думать так

пока

не вернусь с заработков через десять месяцев

а ты встретишь меня с ребёнком на руках

скажешь тройня но почему я вижу лишь одного

ему нет недели

и останется последний вопрос

я выслушаю во всё поверю и всё приму

но когда со мной прекратят здороваться

а тебя обольют зелёнкой повторяя вот тебе потаскуха

и мы переедем в другой район

я не скажу тебе но подумаю

так и надо

продолжу воспитывать чужого сына

и всё пойму

только пять лет спустя

когда он полюбит ходить по лужам

водить по воде знакомых детей и птиц

в семь запишется в столярную мастерскую

а в девять заберётся на самый высокий холм

захлебнётся от смеха раскинет руки

полюбуйся папа как я лечууууууу

и рубашка парусом на ветру

«по цепи кентавр с лютней бродит…»

по цепи кентавр с лютней бродит,

конный пешеход.

не о том он музыку заводит,

не про то поёт.

музыка – грошовая обманка.

пожелай мне, брат,

заблудиться с плюшкиным в обнимку

в дебрях бакенбард.

пожелай мне сдаться бурелому,

без вести пропасть.

сено сжечь и не стелить солому,

сдаться бурелому,

без вести пропасть.

«если наступит срок и они принесут тебе фронтовой…»

если наступит срок и они принесут тебе фронтовой

дневник меня уже точно не будет с тобой

кто-то видел как я сидел на одном из танков

сгоревших вчера и не подобрать останков

я многое понял я следовал за толпой

беженцев как жирафы на водопой

бегущих из пекла я прятался и слонялся

по руинам донецка горловки и славянска

я записывал за праведником и жульём

первый встречный делился куревом и жильём

тут один попросил запиши каждый дюйм пропитан

нашей кровью я завтра видел его убитым

даже наш командир не спорит мы проигравшая сторона

в дневнике про это ни слова но ты поймёшь что это она

если где-то искать любви твоей то в военных