Человеческий фактор - Ишмаэль Джонс

class="p">Дело перешло в обычную рутину шпионажа. Мы встречались в гостиничных номерах, где он скармливал мне кипы материалов. Я тщательно изучал их и оформлял результаты в отчеты. Я также изучал книги и периодические издания, чтобы узнать, какие из материалов применимы для изготовления оружия, а мой пакистанский друг помогал мне, указывая, какие из грузов были неправильно маркированы или содержали предметы, не указанные в декларациях. Некоторые детали вооружений казались обычными или имели иное коммерческое применение. Например, небольшой охладитель оказался компонентом системы наведения ракет, используемым для охлаждения их систем наведения, чтобы сделать их точными. В фильмах пар, просачивающийся из головок ракет при подготовке к запуску, вызван именно этими охладителями.

По мере продвижения операции пакистанец все больше беспокоился о своей безопасности, поэтому мы стали проводить встречи в оазисе Эль-Айн, расположенном на границе с Оманом. (В переводе с арабского Эль-Айн означает «источник».) Оазис был хорошим местом, чтобы посмотреть на старую архитектуру в стиле Эмиратов, но там было, как всегда, жарко, только влажность на побережье сменялась сухой жарой в глубине страны. В Эль-Айне мы обычно встречались в гостиничном номере, но иногда собирались в оазисе. В финиковой роще казалось, что уже почти стемнело, а температура падала на добрых 30 градусов.

В Дубае я продвигался вперед, но, кроме моментов затишья в Эль-Айне, послеобеденные часы были скучными, неподвижными, палящей жарой и одиночеством — в это время я больше всего скучал по своей семье.

*****

Чтобы организовать дальнейшую оперативную работу, я посетил Пакистан. Во время полета в Карачи я оглянулся и увидел «Крестного отца», сидевшего через несколько кресел от меня. Он узнал меня и подмигнул. Демонстрируя свою харизму, этот человек знакомился и вовлекал в разговор всех, кто сидел рядом. Он жил в самолетах и в гостиничных номерах, находясь, казалось, везде и сразу.

За пределами аэропорта Карачи «Крестный отец» скрылся в ожидающем его лимузине, пока я пробирался сквозь толпу конкурирующих таксистов. Карачи был похож на постапокалиптическую британскую деревню, с британской планировкой улиц и организацией движения. В отеле повсюду были сотрудники, которые суетились на каждом этаже. Стены, абажуры, книги и прочее выглядели так, будто к ним приложили тысячи рук.

Проспав несколько часов, я проснулся с желанием исследовать город. Автобусы в городе были красочно украшены, и было много трехколесных такси. Я арендовал одно такое на целый день, и водитель отвез меня в зоопарк, где мы понаблюдали за львами, резвящимися за пугающе хлипкими ограждениями. Затем мы направились к огромному мавзолею Мухаммеда Али Джинны — отца-основателя Пакистана, сыгравшим важную роль в разделе Британской Индии, в результате которого сотни тысяч людей были убиты, а миллионы покинули свои дома. Сегодня его почитают — возможно, отчасти потому, что он умер задолго до того, как последствия его политики стали ощутимыми.

Постоянно находясь в поисках нового места на случай, если мое нынешнее задание сорвется, я оценивал каждую новую страну на предмет того, насколько легко я смогу перевезти туда свою семью в случае необходимости. Я оценивал местное жилье и школы. Район Клифтон-Бич был неплохим. У некоей правительницы Беназир Бхутто, убитой в декабре 2007 года, был дом в Клифтон-Бич с собственной орудийной башней. На берегу реки Карачи, словно лоскутное одеяло, раскинулась огромная прачечная под открытым небом — с разными цветами для разных баков с красителем.

В конце поездки я отправил в штаб-квартиру длинное донесение с перечислением самых скучных подробностей поездки, чтобы усыпить их бдительность и заставить думать, что мой визит не представляет никакой опасности. Но мне не удалось наладить в Пакистане оперативную работу. Бюрократия Управления не отвечала. Слухи в ЦРУ свидетельствовали о разладе среди наших людей там. Вскоре один сотрудник получил домой билет в один конец за неправильное обращение с огнестрельным оружием, другой — за связь с местной девушкой, на которую пожаловался ее отец.

*****

Я путешествовал по региону Персидского залива, посещая различные мероприятия. Я побывал на нефтяной конференции в Бахрейне, где в полной мере проявились характерные для региона одежды. Оманцы носили лавандовые накидки с характерными головными уборами из ткани, без агала — черных петель, используемых другими арабами для фиксации головного убора на месте. Иранцы носили темные костюмы и белые рубашки без галстуков. Саудовцы носили красно-белые клетчатые головные уборы, удерживаемые агалом. Арабы из Леванта предпочитали черно-белые головные уборы в клетку. Арабы из стран южного Персидского залива носили белые головные уборы с черными кистями, свисающими с агала.

Американский посол устроил для гостей конференции коктейльный прием. Он был застройщиком и был назначен на свой пост президентом. Поскольку я не был сотрудником Госдепартамента, посол не знал о моем отношении к ЦРУ и признался, что получил свою должность, пожертвовав 200 тысяч долларов на предвыборную кампанию президента и потом еще 100 тысяч долларов примерно через год. Несмотря на такой способ получения назначения, он казался столь же компетентным, как и карьерный дипломат. Во всяком случае, арабские страны предпочитают иметь послов, имеющих личные связи с президентом.

Чтобы выглядеть занятым на законных основаниях, я назначил себя членом советов директоров нескольких компаний, и отправился на маджлис короля — церемонию, на которой каждый может встретиться с ним или подать прошение, — и встал в длинную очередь, чтобы обменяться с ним поздравлениями с Рамаданом.

Комитет по наблюдению за Луной подготовился к выполнению своего долга. Рамадан — лунный месяц, и для того, чтобы он начался, комитет должен подтвердить появление нового полумесяца. Праздник отмечается дневным постом и вечерним пиршеством. Из Новой Зеландии и Австралии прибывают дополнительные партии живых овец, и скотобойни работают круглосуточно. Многие люди набирают вес и спят бóльшую часть дня.

*****

Во время поездки по Кипру в аэропорту Ларнаки я встретил Макса. Мы взглянули друг на друга, поняли, что никто из нас не находится на оперативном задании, и сели в кафе на открытом воздухе, чтобы наверстать упущенное.

Во время нашего длительного курса обучения Макс очень разумно использовал свое свободное время: он составил курс самообучения с внушительным списком литературы, а в свободные дни посещал штаб-квартиру, чтобы получить у экспертов ответы на свои вопросы, применяя полученные знания в своих зарубежных командировках. Его операции были связаны с насилием; его целью было уничтожение террористов — задолго до того, как это стало столь необходимым, — и его стратегия заключалась в том, чтобы выявить их, а затем передать информацию о них той стране, которая, скорее всего, желает их смерти. В свое время он нашел способ прослушивать вражеский кабель связи, и Управление передало