Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин
Итак, Шмидт, называя вещи своими именами, попросту дезертировал с уходящей в бой эскадры. Но к счастью столь постыдно поступил только он. Остальные офицеры, призванные, как и Шмидт из запаса (причем многие, из которых были куда старше нашего героя!), все как один остались верны присяге и приняли огненную купель Цусимы. Большая часть их уже никогда не вернулась обратно… Могли ли они, как и Шмидт спекулировать на каком-то из полузабытых параграфов. Несомненно! Но, ни один из них не воспользовался имеющейся лазейкой! К сведению читателей: входившая в состав эскадры плавучая мастерская "Камчатка", госпитальные суда "Кострома" и "Орел" были полностью укомплектованы гражданским персоналом, которых-то, вообще никто не мог заставить идти в бой. Но люди понимали, что их опыт, знания сейчас нужны России и они смело пошли в цусимское пекло. Что касается плавмастерской "Камчатка", то она была потоплена со всем своим героическим экипажем, так и не спустив перед врагом Андреевского флага…
Итак, «занемогши» Шмидт остается в Суэце. А едва "Иртыш" выходит в море, он сразу же чудесным образом выздоравливает и спешно уезжает в Петербург к дядюшке. Не знаю, какой получилась встреча дяди-героя с племянником беглецом. Думается, что поведение старшего племянника у боевого адмирала особого восторга не вызвало. Но племянник остается племянником, даже если он и такой непутевый. А кроме того адмирал Владимир Шмидт очень любил своего покойного брата Петра и не мог оставить без опеки его непутевого великовозрастного первенца.
* * *
Однако война продолжается, и даже адмирал Шмидт не может в такой ситуации добиться увольнения Петра Шмидта с действительной службы. И тогда дядя решает, чтобы племянник переждал войну где-нибудь в спокойном месте, а после ее завершения спокойно уволился и вернулся на гражданский флот. Самое спокойное место для этого – это естественно невоюющий флот. Для этого дядюшка адмирал и переводит Шмидта на Черноморский флот, который в войне с Японией не участвовал и никаких эскадр для усиления Тихоокеанского флота на Дальний Восток не посылал.
Из воспоминаний сына Евгения Шмидта-Очаковского: "Его (П.П. Шмидта В.Ш.) назначили в 3-ю эскадру адмирала Рожественского, на огромный в 15 тысяч тонн, угольный транспорт «Иртыш» (командир – капитан 2 ранга Ергомышев) на должность старшего офицера. Перед этим мы переехали в Севастополь и сняли большую квартиру в доме 83 на Екатерининской улице. Я получил перевод из Одесского Реального Училища в Севастопольское («Константиновское»), а 14 мая 1904 г. отправился вместе с отцом в Либавский порт (иначе – Порт Императора Александра III) на дальние проводы. В порту стоял «Иртыш»; отец поместил меня в своей каюте, и я прожил на «Иртыше» все каникулы. В августе, простившись с отцом, я вернулся в Севастополь. Осенью 3-я эскадра снялась и отправилась на Дальний Восток, но судьба избавила отца от созерцания цусимского позорища. В Немецком море отец настолько серьезно заболел своей обычной болезнью, что его пришлось высадить в Бресте (здесь ошибка, не в Бресте, а в Адене – В.Ш.). В начале 1905 года, вскоре после петербургских событий 9 января, отец вернулся в Севастополь, был зачислен в состав Черноморского Флота и получил в командование миноносец № 262. В феврале того же года между матерью и отцом произошел полный и окончательный разрыв. Мать уехала в Петербург, а мы с отцом решили не расставаться никогда. Оставив большую квартиру, отец снял маленький флигелек из 3-х комнат и кухни во дворе дома № 14 на Соборной улице. Здесь я провел последние счастливые дни своей жизни".
Дело об аварии парохода «Диана» к этому времени было закрыто и Шмидту, по возвращении на Черное море никакое судебное разбирательство уже не грозило. Скорее всего, что о переводе на Черное море старого адмирала упросил сам Петр Шмидт. Как увидим дальше, причины попасть именно туда, и именно в то время у лейтенанта Шмидта были весьма веские.
* * *
Командовать Черноморским флотом, к этому времени, был назначен вице-адмирал Григорий Павлович Чухнин. Бывший начальник и подчиненный встретились вновь. Пока Петя Шмидт лечился в психушках, терпел кораблекрушение на «Диане» и убегал с войны, его будущий оппонент тоже не сидел, сложа руки.
Достойно откомандовавшему на Дальнем Востоке вначале Владивостокским портом, а потом и Тихоокеанской эскадрой, в 1901 году контр-адмиралу Чухнину было велено возвращаться на Балтику. Очевидцы проводов Чухнина отмечали, что в портовых летописях российского флота не было примера такого дружного, единодушного чествования отъезжающего командира порта, какой удостоился Григорий Павлович Чухнин. Прощаясь, мастеровые вручили адмиралу икону Спасителя с надписью: «Указатели и мастеровые Владивостокского порта молят Спасителя благословить дальнейший путь их командира порта адмирала Чухнина». Через пять лет эту икону установят на его надгробии…
Путь на родину для Чухнина лежал через три океана. Контр-адмирал был назначен командиром отряда судов, определенных к возвращению в порты Балтийского моря для ремонта. Свой флаг Чухнин поднял на броненосце «Сисой Великий». Морское министерство, боясь усиления мощи Японии, торопилось отремонтировать наиболее изношенные корабли Тихоокеанской эскадры и вернуть их обратно. При этом Чухнину ставилась еще одна задача:
в походе привести корабли в полную боевую готовность в случае ухудшения международной обстановки повернуть назад. Задача эта осложнялась, помимо износа кораблей, еще и тем, что их команды были укомплектованы из выслуживших сроки службы на Востоке офицеров и матросов.
Тем не менее, переход отряда Чухнина был проведен блестяще! Большая скрытность и скорость переходов, постоянная отработка всевозможных учений и стрельб позволили ему привести на Балтику вполне боеготовое соединение, что и было отмечено на смотре прибывших кораблей, проведенном императором Николаем.
Едва же «Сисой Великий" бросил якорь на Кронштадтском рейде, как Г.П. Чухнина ждало новое назначение – начальником Николаевской морской академии и директором Морского корпуса одновременно. Задача новому начальнику ставилась серьезная – реформировать эти учебные заведения. В течение двух лет занимался Чухнин воспитанием будущих офицеров флота, ежегодно выводя в море закрепленный за корпусом отряд учебных кораблей.
В первые же дни русско-японской войны в Морской корпус прибыл Николай Второй. Перед строем кадетов и гардемаринов он рассказал о вероломном нападении японцев на Порт-Артур и тут же произвел досрочно
