Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019 - Коллектив авторов
Любовь, смерть, красота.
Жизнь моя, как волос, проста.
Проста и пуста.
Сердце – слепой птенец —
Выпадет из гнезда.
Что остается мне —
Труха, чернота…
Смертна любовь
И красота коротка,
Да и жизнь не длинней:
От глотка молока
До последнего молотка —
Три щелчка, два пинка.
«Нищий март выставляет свои сугробы, баулы…»
Нищий март выставляет свои сугробы, баулы,
Мерзлыми лужами волочет зимнюю депрессуху,
Прячет пыльную мешковину по закоулкам,
Тянет ко мне бесконечно длинную руку.
Мелко бьется зверёк о клетку грудную.
Что тебе еще отдать, март постылый?
Застегну пальто, подниму воротник – продует,
Все тепло ты вытянул из меня, все жилы.
Все ледышки, все камни с души собрал в свой карман дырявый.
Манишь меня куда? Куда я с тобой поеду?
Где хваленые ручейки, сосульки, забавы?
У меня мягкий смех молью подъеден.
Не смотри с укором, не расчесывай шрамы, уходи, не медли.
Чай остыл, окна просят, чтоб их помыли.
Не дыши перегаром зимним, уже последним,
Не проси сострадать тебе, мне уже не по силам.
«Девушка пишет записку на бересте…»
Девушка пишет записку на бересте.
Новгород. Двенадцатый век.
«Приходи. Приплывай по большой
воде.
Ты прости, аще тон мой задел.
Почему ты покинул меня? Я тебе не
враг».
Строчку ветер прочтет, да
болотный ил,
перескажет лингвист Зализняк.
«А не люба тебе, и меня забыл,
Бог тебе судия».
Добро и Покой плывут, как река,
скрипит березовая кора.
Вокруг нестойкого огонька
века
вьются, как мошкара.
«Третий раз посылаю к тебе,
твой венок еще не завял», —
девушка пишет на бересте
и дублирует в Вайбер и Телеграм.
Он отвечает, как настоящий мужик:
«Будь в субботу во ржи».
«Внутренний голос звучит очень тихо – дзынь…»
Внутренний голос звучит очень тихо – дзынь!
Скинь
суетливые листья, кору, наскучивший плащ.
Волосы путает щебет птичий, невидимый миру плач.
Глупую пудру сотри, – продолжает работать шепот внутри
(он перешел на шепот, потому что мне уже сорок три).
Разлогинься уже, забудь пароль.
Двери открыты. Дыши. Вход и выход себе позволь.
Мелодия очень простая.
Скорее просто ритм.
Ах, лето жаркое, год быстро тает,
сюжет быстро тает, стекает мимо
пальцев. Ловишь губами слова и смайлы.
Читаешь нежность кожей, как текст Брайля.
Сквозь тонкие веки, века и ветки
слушаешь голос внутри. Он поет из клетки.
Грудной твоей золотой клетки.
Сергей Крюков
Жизнь-река
Родился в 1954 г. в Москве, где и проживает. Отец был разработчиком авиаприборов, мать – экономистом. Поэт, прозаик и переводчик, представлен в журналах «Поэзия» и «Проза» МГО СП РФ, «Московский вестник», «Дон», «Плавучий мост», «Перископ» и др. Автор трёх книг лирики. Редактор литературного журнала «Перископ». Один из основателей и арт-директор Клуба «Литературные зеркала» Торгового дома «Библио-Глобус» на Мясницкой.
«А жить бы век – в уединенье кротко…»
А жить бы век – в уединенье кротко,
На берегу, вдали от суеты,
Где лишь одна двухвёсельная лодка
Вмещает все надежды и мечты, —
И стонущим заокоёмным летом,
Едва нагую трепетную высь
Лучи разбудят первородным светом,
Туманом над рекою вознестись…
Лазоревый ангел
…Где ты, мой ангел лазоревый?..
Елена Ковалёва, «Каргополь…»
Лазоревый ангел
В лазоревом небе парит.
Кто верит – увидит
И ясно заплачет навзрыд.
А кто-то смеясь отмахнётся
Небрежной рукой —
И облачко нежно
Сольётся с небесной рекой…
Лишь ясному – зренье,
Лишь верному – вера дана.
Моё поколенье…
Судьба его так холодна!
Кто знает, что стало б со мной
И с такими, как я,
Когда бы не ангел
Над бурной рекой бытия…
Когда-то всё сгинет —
И вновь возродится на свет.
Надменной гордыне
В веках оправдания нет.
Но благостен тот,
Кто безудержно плачет навзрыд,
Когда на лазури
Лазоревый ангел парит…
Снегопад
Кто-то с неба рассевает конфетти.
На лету их ловит мальчик лет пяти.
То припустится вдогонку во всю прыть,
То подпрыгнет, чтоб ладошками схватить… —
И забавней ничего на свете нет.
И не помня, сколько мне сегодня лет,
Я и сам бы с наслаждением пошёл —
Зиму-зимушку подёргать за подол.
Дны
Донья бывают лишь у вёдер,
кастрюль и бочек…
У реки – два дна
Или больше дон.
Я нырял два дня
Или больше дён.
Я стоял на дне,
Баламутя ил, —
И навстречу мне
Холод бездны плыл.
Я достичь не мог
Нижних дон реки,
А на дне у ног
Били родники.
Так в терзании
Проходили дни —
В непознании
Оставались дны…
Души мечутся
В вечном поиске.
Человечество —
В душном поезде.
Тонет время-ртуть
В пролетевших днях.
Отыщу ли путь
В многослойных днах…
Сушь
Год выдался безжалостным,
Преступным.
От засухи река почти мертва.
И, сделав заповедное доступным,
Сомкнулись с берегами острова.
Приподнялись береговые склоны,
Протоки обнажились, обмелев.
И ветер иссушает луг зелёный,
Пронзительно стеная нараспев.
Бесстрастно обращая землю в камень,
Лучи из
