Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дмитрий Михайлович Дегтев

– Ну, Иван, вот «на своей территории» и прошьют тебя, как мать рубаху на швейной машинке.

– Ничего, ничего, это допустимо, все равно они не попадут с первого раза, пока пристреляются, – с улыбкой ответил штурман.

Повторно он дал курс и расстояние до места очень точно, мы благополучно пролетели остаток пути и вышли на свой аэродром. Подхожу незаметно, из-за бугра, разгоняюсь с полным газом до предельной скорости, проскакиваю стоянку и командный пункт (КП) полка, обдавая стоящих плотной струей воздуха.

«Ну вот, знай наших, Самочкин идет, летчика по почерку видно», – переговаривались мои товарищи и начальство на командном пункте.

Закладываю самолет в крутой разворот, подтягиваю ручку на себя, самолет птицей устремляется в высоту, теряя скорость до 240 км/час, выпускаю шасси, высота 300 метров. Разворачиваюсь на 180 градусов, веду расчет на посадку, убираю газ, выпускаю щитки, убираю триммер руля высоты и наблюдаю за расчетом, если надо, то подтяну. Посадку провожу точно у «Т», мягко без толчка. Заруливаю на стоянку, не спеша вылезаю из кабины, только теперь чувствую легкую усталость. Доволен своим полетом. Это второй за сегодня, да еще в основном на бреющем, по времени один час пятьдесят минут. Размягчаются мышцы, тихо ноет спина от долгого, сосредоточенного управления самолетом».

Подбегают техники, спрашивают о работе материальной части, вооружения и расходе боеприпасов. Отвечаю коротко, даю необходимые указания и иду докладывать на КП командиру полка о полете. Он встречает меня вместе с комиссаром улыбкой, и я с настроением рапортую о выполнении задания. Командир задает несколько вопросов об обстановке и погоде, потом отпускает. Штурмана отправляю для детального донесения о полете в штаб полка»[134].

Однако не успели Самочкин с Кобылянским пообедать, как их снова вызвали на командный пункт и поставили новую задачу и другой маршрут. В результате им пришлось подниматься в воздух даже на другом самолете, так как «штатный» Су-2 еще не успели подготовить к полету. Опытные летчики обычно не особо доверяли техникам, лично проверяли заправку машины горюче-смазочными материалами и даже вооружение.

«Отдельные экипажи в районы разведки пройти не смогли»

Юго-Западный фронт в декабре, как известно, не участвовал в крупных наступательных операциях. После освобождения Ельца и разгрома попавшей в окружение 134-й пехотной дивизии линия фронта на этом направлении постепенно стабилизировалась, а бои приняли характер мелких стычек.

Это в значительной степени определяло и специфику действий авиации и даже отдельных полков и экипажей. В условиях фактически позиционной войны, при отсутствии с противоположной стороны крупных сил истребителей планировать и осуществлять боевые вылеты, естественно, было гораздо проще. Аэродром базирования не менялся, работа по ремонту самолетов и снабжению была отлажена. Ну а местность в ближнем тылу противника уже была тщательно разведана и изучена. Типовые цели, как то оживленные участки дорог, мосты, позиции зенитной артиллерии, также известны и «пристреляны». Все это не только облегчало ориентировку и постановку задач, но и позволяло многим экипажам в относительно спокойной обстановке планомерно получать боевой опыт и, так сказать, становиться асами.

В условиях наступления или отступления, при быстро меняющейся обстановке, перебазированиях, сопровождавшихся бесконечной сменой целей, маршрутов подхода и отхода, постоянными боями с вражеской авиацией, получить богатый боевой опыт и быть при этом несбитым после 10–20 вылетов было конечно же куда сложнее!

Отдавая должное мастерству летчиков 289-го ближнебомбардировочного полка, все же стоит отметить, что они действовали в относительно «курортных» условиях по сравнению со многими коллегами с других фронтов. И даже могли себе позволить нечто вроде соцсоревнования между экипажами за количество боевых вылетов, выполненных заданий и уничтоженных повозок с грузовиками.

Вот и Самочкин с Кобылянским, после того как первый в октябре был ранен и «отдыхал» в госпитале, а второй впал в депрессию, немного подотстали по показателям от других опытных экипажей полка. Но уже в декабре, с радостью принимаясь за любое задание командования, они сначала сравнялись с «конкурентами», а потом быстро опередили их. В отдельные дни этот тандем поднимался в воздух по три-четыре раза, причем на разных самолетах и с разными целями. То разведка, то бомбежка, то штурмовка, то разброс листовок, а порой и первое, и второе, и третье, и четвертое одновременно.

«Каждый наш полет был по-своему разнообразен: по условиям, по огневому столкновению, по встречам с самолетами противника, по погоде, – вспоминал пилот. – Но было и общее. В каждом полете приходилось бороться, буквально драться за выполнение задания. И все задания, как правило, обязательно выполнялись. Всего дважды мы с Иваном возвратились, не выполнив поставленных задач».

Характерно, что больше всего «соцсоревнованию» между экипажами 289-го ББАП в этот период мешал не противник, а технические неисправности. Тем более поставки новой техники прекратились, на аэродром приходили одни запчасти, так что налет «сушек» рос и рос. Вся надежда была на техников.

«Один раз пришлось вернуться из-за того, что лопнул маслорадиатор и масло вытекало на плоскость, – сетовал Самочкин. – На другой день радиатор был заменен, и мы полетели на этом же самолете. Но «сукины дети» техники не вычистили то масло, которое натекло вчера в капоты мотора, и вот сегодня, от тепла работающего двигателя, оно потекло во все щели. Иван говорит, что сильно течет масло, забрызгало весь прицел. Выпустил люковый пулемет, тотчас же и он весь замаслился, а за машиной тянулся шлейф масляного тумана. По приборам температура и давление в норме, а штурман все твердит о вытекаемом масле.

– Может, это старое масло, – говорю Ивану, – давай пройдем еще пять минут.

Прошли и эти пять минут, все то же. Решаю возвращаться, чтобы выяснить причину, ибо полет предстоял длительный, при низкой облачности. Вернулись, сели. И каково же было мое удивление, когда стало ясно, что вытекало именно старое масло. С каким видом я должен докладывать о невыполненном задании командиру? На наше счастье, погода была прескверная, и это нас как-то оправдывало. Собрал я технический состав и задал им хорошую встряску. Как на грех, с разведкой дело не ладилось. Вернулось звено Залюбовского, и тоже ни с чем. Командование злилось. Через некоторое время погода вроде бы прояснилась. Получаем новое задание: провести разведку в районе Солнцево.

Отлетели на 20 километров, появляется густая облачность. Опустился ниже – туман стоит у самой земли. Прошел километров десять – абсолютно ничего не видно, того и гляди, врежемся во что-нибудь. Решил пробить облачность. На высоте 400 метров ясно. Солнце светит вовсю, и целое море сверкающих облаков огромным покрывалом опустилось на землю. Красота неописуемая.