Роковые женщины Серебряного века. По материалам судебных процессов - Лев Яковлевич Лурье

Потом он рассказывал своим друзьям, что это произошло потому, что она до удивительности напоминала ему его первую жену, урожденную баронессу Корф. Удар был односторонний, то есть ударило генерала, а Екатерину Викторовну на ту пору пощадило. Она была слишком гордая дама, чтобы идти на сомнительную авантюру без достаточных оснований.

Внимание командующего войсками округа, конечно, импонирует ей. Екатерина Бутович забывает и про болезнь почек, и про законного супруга, оставленного в далеком Кишиневе.

Катя увлеклась этим зарождающимся романом как новым жизненным проектом. И то, что Сухомлинов, несмотря на свой почтенный возраст умел нравиться, тоже не подлежит сомнению.

С генерал-губернатором она сможет подняться на самый верх. Но торопиться не надо: пусть влюбится еще сильнее.

Катя в свои 24 года прошла слишком трудный путь, чтобы, не задумываясь, броситься на шею влюбленному генералу.

Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Она едет из Ментоны к своему доктору в Берлин, возвращается в Великий Круполь. Муж бывает в своем имении мельком, трудится в Кишиневе — исследует этнографию Бессарабии: огромный труд. Его перепись всех населенных пунктов Молдавии на предмет определения национального состава городов, местечек, сел, городов используется до сих пор.

Знакомство с генерал-губернатором Екатерина Викторовна не прерывает, посылает тому в Киев любезное письмо.

Владимир Сухомлинов меж тем производится в генералы от кавалерии и получает звание «почетного старика» Богоявленской станицы Области войска Донского. Ему подчиняются 13 миллионов человек. Неслыханное жалованье — 50 тысяч рублей в год, в 3 раза больше, чем у любого министра. Прекрасные отношения с государем. Сухомлинов — богат, свободен, страстно влюблен.

Вот как Сухомлинов описывает свою резиденцию в Киеве: «В нижнем этаже находились большая зала, гостиные, столовая, приемная, кабинет и гардеробная комната с ванной. На верхнем — жилые комнаты, спальни. Вся усадьба обнимала семь десятин, большую часть фруктового сада. В последнем было огромное дерево грецкого ореха, дававшее несколько пудов крупных плодов. Две кухни, зимняя и летняя, прачечная, конюшня, сараи, парники, оранжерея и вся совокупность хозяйственных построек среди зелени превращали дом в настоящую загородную усадьбу. На окраине ее находился овраг, в котором было несколько ключей. Это дало мне мысль запрудить его.

Возведена была прочная плотина, и получился глубокий пруд, в целую десятину, с двумя островками. Купальня, пристань для двух лодок, домик с двумя черными лебедями на пруде, в который пущено было много рыбы, павильон для трапез в саду и фонтан перед ним дополняли воображение о жизни вне города.

Рыбное население пруда так расплодилось, что завелись даже хищные, желтые крысы, охотившиеся на карпов. Жили они в норках по берегу и свободно плавали, имея перепонки на лапках, как у плавающих птиц.

Для меня получалась двойная охота: из монтекристо на крыс и на удочку — на карпов, отдельные экземпляры которых доходили уже до десяти фунтов веса».

Екатерина Бутович часто бывала в этом сказочном дворце. Муж — Бутович считал: она задерживается в Киеве у матери. А Сухомлинов со счастливым ужасом понимает: вот она — последняя любовь. И начинает вести себя наступательно.

Вот что рассказывает Василий Шульгин: «Он стал ездить к Бутовичам довольно часто. Екатерина Викторовна, конечно, видела, что генерал влюблен, но, быть может, тогда у нее еще не было никаких планов, как отнестись к этому чувству человека уже в летах… А Владимир Николаевич Бутович, ее супруг, пока что смотрел на эти частые визиты благосклонно, не видя в них ничего дурного. Может быть, он даже был польщен, что такой видный сановник к нему зачастил. Но далее дело пошло серьезнее. Владимир Александрович стал вести себя не так, как надо было в его все-таки ответственном положении».

Владимир Алекандрович писал Екатерине Бутович: «Мне почти 60 лет, а вам едва 24, гожусь я Вам не только в отцы, но и в дедушки». А Екатерина Викторовна в ответ подбадривала командующего округом словами о его «молодой душе».

Весной 1907 года отношения между генерал-губернатором и молодой помещицей становятся более тесными, почти интимными.

Между ними завязывается волнующая переписка. Встречи в Круполе в отсутствие мужа, свидания в Киеве. Речи становятся все откровеннее. Василий Шульгин: «Стал известен и случай, который очень повредил генерал-губернатору в глазах его подчиненных. Побывав у Бутович, он ехал домой, то есть в Киев, полный мыслей о прекрасной даме и даже о ее собаке. Кончилось же это тем, что на одной станции генерал приказал своему адъютанту отправить телеграмму на имя Екатерины Викторовны и подписал ее "Масюм"». Так звали бесконечно преданную хозяйке старую собаку Бутовичей. Телеграмма, отправленная с маленькой станции, на которой служащие знали генерал-губернатора в лицо, становится предметом сплетен в киевском обществе.

Меж тем об отношениях Кати и киевского проконсула знали в городе решительно все. Бутович становится персонажем светских анекдотов, но, как часто бывает с обманутыми мужьями, догадался о своем положении последним. В июле 1907 года в Кишиневе гувернантка Юрия Бутовича Фанни Рочет сообщает ему о происходящем.

СКАНДАЛ

Владимир Николаевич приезжает в Киев, вскрывает письменный стол Кати и находит в одном из ящиков письма Сухомлинова. Он пишет генерал-губернатору оскорбительное письмо, вызывает его на дуэль, а когда тот отказывается, публично обзывает его «подлецом, мерзавцем и негодяем», обещает «набить физиономию в публичном месте», направо и налево рассказывает о приставании генерала к его больной жене. Владимиру Александровичу приходится передвигаться по Киеву с охраной.

В ответ Екатерина Викторовна потребовала развод. Она хочет, чтобы Бутович взял вину на себя, отказался от сына в ее пользу и выплатил единовременно 200 тысяч рублей. Молодой чиновник, как ей кажется, вряд ли станет портить отношения со всемогущим генерал-губернатором.

На стороне Бутовича и общественное мнение, и полтавское дворянство, и монархические организации, и, главное, закон.

Василий Шульгин писал о Владимире Николаевиче: «Тяжелая супружеская драма сделала его подлинным маньяком. Он потерял способность говорить и интересоваться чем бы то ни было, кроме своей жены. Если она утверждала, что он ужасный человек, то он твердил, что она ужасная женщина… Слишком уж цинично были попраны закон и правда. И я, конечно, думаю, что Екатерина Викторовна виновата перед Владимиром Николаевичем. Она пошла за него, не любя, только для того, чтобы отомстить человеку, которого любила. Мне кажется совершенно ясным, что она Владимира Николаевича просто и за человека-то не считала. А он? Чем он был виноват, что