Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов
В ходе подготовки к XIII съезду РКП(б), намеченному на май 1924 года, ЦКК была организована проверка и чистка непроизводственных ячеек партии (в том числе военных, вузовских, в государственном и хозяйственном аппарате). В этих ячейках были сосредоточены партийные кадры с относительно более высоким уровнем образования, и в них же был относительно выше процент сторонников оппозиции.
Всего проверке подверглись 217 тыс. чел., что составило почти 21 % общей численности РКП(б). Из них к партийной ответственности были привлечены 39 тыс. чел., или 18 % всех прошедших чистку. В том числе 12,8 тыс. чел., или 5,9 % проверенных, были исключены из РКП(б). После рассмотрения контрольными комиссиями поданных апелляций общее число исключенных сократилось до 5,8 тыс., или до 2,7 % проверенных[258]. Таким образом, по крайней мере 55 % исключенных были изгнаны из партии безосновательно. Наиболее сильным размах партийных репрессий был в вузовских ячейках, где оппозицию поддерживало большинство коммунистов. Фактически комиссии по чистке исключали там из партии едва ли не весь оппозиционный актив. В вузовских ячейках была исключена четверть всех коммунистов, а в некоторых из них процент исключенных доходил до половины. И лишь апелляции в вышестоящие контрольные комиссии привели к значительному сокращению этого числа – пока еще ЦКК не брала на себя смелость исключать из партии за один факт поддержки оппозиции. При этом Куйбышев в своей речи на XIII съезде РКП(б) в мае 1924 года заявил: «Мы не виноваты в том, что в значительной мере оппозиционеры принадлежат к тому кадру коммунистов в советских и вузовских ячейках, который прежде всего подпадает под удар проверочных комиссий»[259]. Затем он добавил: «Я думаю, что партию в целом не должны смущать те возражения, пересуды, шушуканья и сплетни, которые ходят насчет чистки, производившейся здесь у нас, в Москве, потому что тут имеются чудовищные преувеличения. Маленькие, незначительные ошибки раздуваются в ошибки совершенно недопустимые. Действительные ошибки, имеющие место, преувеличиваются как в своем количестве, так и в своем значении»[260]. Видимо, тот факт, более половины исключенных из партии было исключено неосновательно, председатель ЦКК как раз и отнес к таким «незначительным ошибкам».
В отчете ЦКК съезду партии Куйбышев поднял весьма деликатный вопрос о влиянии партийных инстанций на судебные решения. Хотя формально руководство РКП(б) отрицало вмешательство в судебные процедуры и даже осуждало такую практику, однако она существовала, и не как отдельные эксцессы, а как система. Более того, в этой порочной практике активно участвовали контрольные комиссии. Вот что констатировал Куйбышев в отчете ЦКК XIII съезду: «Шестьдесят К[онтрольных]К[омиссий] (из 96) систематически рассматривали дела коммунистов до решения суда. Некоторые КК брали на себя ответственность за прекращение дел коммунистов в суде. В результате такой работы КК, последние загружались уголовными делами, не говоря уже о том, что у беспартийных могло получиться представление о безнаказанности коммунистов»[261].
Мандат В.В. Куйбышева – делегата V Конгресса Коминтерна
Июнь 1924
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 4. Л. 5, 19]
Однако положение не исправилось и год спустя. В конце 1925 года в отчете ЦКК XIV съезду партии также отмечалась необходимость следовать законным процедурам привлечения коммунистов к наказанию за уголовные преступления и воздерживаться от какого-либо вмешательства:
На заседании Центральной контрольной комиссии. Сидят слева направо: Е. Ярославский (1-й), С.И. Гусев (5-й), В.В. Куйбышев (6-й), М.Ф. Шкирятов (2-й справа), Н.К. Крупская (крайняя справа). Стоят: 2-й справа А.В. Шотман и др.
Москва, 1924
[РГАКФФД. В-1182-а]
«1) каждый коммунист за совершенное преступление подлежит привлечению к судебной ответственности, аресту, наказанию на общих со всеми гражданами основаниях;
2) парторганизации должны отказаться от опеки над действиями судебных карательных органов по делам членов партии, а прокуратура от практикуемых ею иногда испрашиваний предварительных указаний парторганов по вопросу привлечения к ответственности коммунистов;
3) как общее правило, дела коммунистов, в случае привлечения их к судебной ответственности, КК ставит после приговора суда и только в исключительных случаях при ясности материалов КК может, не дожидаясь судебного приговора, вынести решение о партвзыскании вплоть до исключения из партии»[262].
Прошло почти десять лет, и в 1934 году уже член Комиссии партийного контроля Е.М. Ярославский напомнил в газете «Правда», что «коммунист отвечает перед судебными и административными органами советов наравне со всеми другими гражданами»[263]. На пленуме КПК Ярославский еще раз подчеркнул: «Мы должны самым суровым образом различать дела, которые необходимо разбирать в партийном порядке, и дела, которые должны быть разбираемы в государственном порядке, не за чем иметь такое положение, когда партколлегии подменяли собой партийным судом наш советский суд»[264].
Общий вид заседания. Среди присутствующих: крайняя справа Н.К. Крупская, за ней – В.В. Куйбышев и др.
Москва, 1924
[РГАКФФД. В-1183]
Валериан Владимирович Куйбышев
Октябрь 1924
[РГАКФФД. 4-7910]
Однако во всех этих требованиях содержалась изрядная доля лицемерия. На словах предостерегая от партийного вмешательства в правосудие, партийное руководство на деле вполне официально (хотя и секретно) систематически осуществляло такое вмешательство. 17 апреля 1924 года Политбюро приняло решение о том, что суды не могут выносить приговоры к высшей мере наказания по политическим делам без санкции Политбюро. В ноябре 1924 года этот порядок был оформлен путем создания специальной комиссии Политбюро:
«8. В разъяснение постановлений Пбюро от 17/ІV с. г. (пр. 85 п. 30) и от 11/VIІ-24 г. (ПБ 8, п. 16) и телеграммы секретаря ЦК т. Молотова от 27/ІХ с. г. (№ 1600/с) установить как правило, что местные обвинительные заключения предварительно просматриваются особой комиссией Политбюро ЦК РКП в составе т.т. Курского, Куйбышева и Дзержинского»[265]. Так что Куйбышев лучше, чем кто-либо другой, был осведомлен о практике вмешательства партийных органов в правосудие, которое на деле не ограничивалось только приговорами к высшей мере и только политическими делами. А вслед за высшими партийными инстанциями вмешательство практиковали и нижестоящие партийные органы, несмотря на дежурные
