Королева скандала - Пол Джилл

Бар, который она выбрала для встречи, находился всего в квартале от увенчанного куполом павильона в индийском стиле. Раньше это здание служило королевской резиденцией и было оформлено в монгольском стиле с присущими ему элементами живописи, ложами с балдахинами и выложенными плиткой столешницами.

Николь появилась позже и была взволнована.

— Потеряла ключи, — объяснила она и плюхнулась на низкий диванчик.

Рэйчел уже заказала кувшин мохито и сидела, помешивая его специальной палочкой.

— Как твое искусство? — поинтересовалась она, наливая бокал для Николь. — Уже сто лет об этом не спрашивала. Не собираешь новую выставку?

Николь выглядела удрученной.

— Я сейчас на перепутье. Придется мне отказаться от студии, потому что помимо нее надо находить деньги еще и на аренду квартиры. Очень уж это тяжело.

— Чего же ты не сказала! — воскликнула Рэйчел. Однако что она смогла бы поделать? Пригласить Николь в магазин поработать еще сверх того, что она уже делала, все равно пока было невозможно.

— Это безумие — содержать студию, когда работа ничего не приносит. Я перенесла всё обратно в квартиру и буду работать там до тех пор, пока не стану следующей Паулой Рего, вот и всё.

Рэйчел налила мохито в свой бокал и подняла его.

— Ну, за то, чтобы ты стала Паулой Рего, — произнесла она. — Я надеюсь, это произойдет уже вот-вот.

— Мы должны поднимать тосты за твою свадьбу, — ответила Николь. — Осталось всего четыре дня.

Рэйчел крякнула и, пригубив мохито, произнесла:

— Если она состоится… Мы с Алексом постоянно ссоримся. Мне интересно, он тебе что-нибудь рассказывал в пятницу?

Уличенная во лжи, Николь покраснела:

— Он сказал тебе?

— Да. — Рэйчел нахмурила брови, и между ними появилась вертикальная морщинка. Она надеялась, что у нее получилось сочувствующее выражение лица. — А ты почему мне не сказала? Я давным-давно знаю, что вы с Алексом встречаетесь вечерами по пятницам. И меня просто удивляет эта скрытность. — Она затаила дыхание. Сейчас Николь признается в том, что у них роман, и тем самым разрушит все ее мечты о будущем.

Николь грызла ноготь на большом пальце и, как показалось Рэйчел, невыносимо долго ничего не отвечала, а потом очень глубоко вздохнула:

— В последнее время у меня в жизни началась черная полоса, и Алекс помогает мне справиться со всеми этими трудностями.

Рэйчел была ошеломлена:

— Ты имеешь в виду положение со студией?

— Я бы сказала, это только отчасти… Еще я никак не могла успокоиться из-за того, что по моей вине залезли к тебе в магазин. Но большей частью я подавлена из-за Тони. Я тебе не рассказывала, потому что знала, что ты не одобришь… Но я вела себя как полная дура и бегала за ним. Алекс пытался отговорить меня от этой затеи, но я все-таки поехала в Лондон на одно из выступлений группы и встретила его за кулисами. Само собой, я получила по заслугам, когда он поступил со мной как с фанаткой-потаскушкой. — Николь мямлила, явно сгорая от стыда.

— Что он с тобой сделал? — Рэйчел нахмурилась. Зачем Николь так подставляется? У нее что, совсем нет уважения к себе?

— Об этом я не могу говорить. — Николь порылась в кармане парки и достала пачку с десятью сигаретами «Силк Кат» и коробок спичек «Суон Вестас». — Я даже опять закурила, хотя бросила уже три года назад. Что за идиотка! — Она вытряхнула сигарету и закурила, втянув щеки в глубокой затяжке.

Рэйчел подавила желание резко возразить. Она терпеть не могла сигаретный дым и ненавидела, когда им пропитывалась одежда.

— Я рассказала Алексу о том, что было, и он растолковал мне, каким образом мыслят такие мужчины, как Тони. — Рэйчел заметила, что у Николь загорались глаза при упоминании об Алексе. — Он очень четко смог объяснить: если продавец пытается тебе что-нибудь продать и снижает цену, ты сразу начинаешь думать, что с товаром что-то не так. — Она намеренно сделала большой глоток мохито, а потом затянулась сигаретой, будто ища спасения в психотропном воздействии разной химии.

Рэйчел сочувственно покивала головой:

— Эта аналогия верна только до определенной степени. Ты ведь не какой-то бракованный товар. Тебе просто попался гнилой парень. Все мы через это проходили.

— Это да, но когда ты узнала, что твой бывший тебе изменяет, то тут же его выставила. У тебя сильный характер, а я настолько жалкая, что ни на что не могу решиться. — Она отвернулась и выдохнула дым в сторону.

Рэйчел была ненавистна мысль, что Тони сошло с рук его омерзительное поведение.

— Я рада, что тебе удалось обсудить это с Алексом, — сказала она. — Правда, я рада. Вы знаете друг друга очень давно. Просто мне обидно, что вы не захотели рассказать об этом мне.

Николь затушила окурок в пепельнице и произнесла:

— Ты такая уверенная в себе, потрясающе сильная, и ты никогда не смогла бы понять, почему я позволяю обращаться с собой как с половой тряпкой. Мне просто больше не хотелось быть одной. Уже тошнит от этого. А Алекс был таким славным. Он звонил раз в несколько дней и узнавал, как я там справляюсь, и встречался со мной по дороге домой каждую пятницу вечером. Благодаря разговорам с ним я еще не спятила окончательно.

Рэйчел вспомнила, как странно Николь отреагировала на новости о помолвке. Может быть, она завидовала их счастью? Или волновалась, что как только Алекс женится, у него не останется времени для нее?

— Не такая уж я и уверенная, как тебе кажется, — созналась Рэйчел. — Ты заставила меня засомневаться в Алексе, когда сказала, что он сбегает, как только отношения принимают серьезный оборот. Эти несколько месяцев были очень трудными, и, как ни крути, он показал себя не лучшим партнером.

Николь тут же бросилась на его защиту:

— Ничего удивительного, что он так всецело отдается своему документальному фильму. Он должен привлечь больше зрителей, чем любая другая снятая им программа. И ему приходится соблюдать хрупкий баланс, чтобы угодить всем, от фанатов Дианы до приверженцев теории заговора, и при этом оставаться честным с самим собой. Мне кажется, он проделывает потрясающую работу.

Червь сомнения, подтачивавший сознание Рэйчел, зашевелился с новой силой.

— Скажи мне, — обратилась она к Николь, внимательно вглядываясь ей в лицо, — отношения между вами когда-нибудь были романтическими?

Николь вспыхнула и отвернулась:

— В общем-то, нет… Давно, еще в колледже, когда мы некоторое время жили в одной квартире, спали вместе время от времени.

Рэйчел сидела как громом пораженная. Никто из них никогда не рассказывал об этом. Хотя Рэйчел с Алексом договорились не обсуждать бывших, об этом ему стоило бы ей рассказать.

Николь поспешила уточнить:

— Обычно это случалось, когда мы были в доску пьяными и никто из нас ни с кем не встречался на тот момент. Я к тому, что это было всего несколько раз, на пальцах одной руки пересчитать.

— Удивительно, что я не знала. — Рэйчел никак не могла представить их вместе, и лучше было не пытаться.

— Я даже не уверена, что Алекс помнит об этом. А если и помнит, то виду не подает.

В глазах Николь промелькнула обида, не ускользнувшая от глаз Рэйчел.

— Ты не возражала против того, что это было так эпизодически, или надеялась, что все же перерастет во что-то большее? — спросила она.

Николь тряхнула головой, будто стараясь прогнать воспоминание:

— Я его любила. Он разбил мне сердце и сделал очень больно, но не знает об этом, потому что я никогда ему не говорила. Мне удалось выстроить с ним дружеские отношения, и сейчас меня все устраивает. Это на самом деле так.

— Прости. — Рэйчел нежно погладила колено Николь. — Я знаю, как высоко он ценит вашу дружбу. Он был бы удручен, узнав о том, какую боль тебе причинил.

— Не надо ему ничего говорить…

— От меня он не услышит ни слова. — Рэйчел смотрела, как Николь тушит окурок в пепельнице, и испытывала глубокое чувство стыда за то, что оказалась такой плохой подругой. Она была категорична в своих суждениях относительно Тони и программы Алекса. Выпитый мохито помог ей обрести ясность, которой ей так недоставало. Она извинилась перед Николь за свое ханжеское отношение, и они проговорили до самого закрытия бара о кинокомпании, воспользовавшейся украденной одеждой, о том, как нелегко работать вместе, о мужчинах, сексе и многосложности отношений между полами. Это был хороший задушевный разговор, напомнивший обеим, почему они когда-то сблизились.