Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дмитрий Михайлович Дегтев

Как только самолет оторвался от земли, убираю шасси и щитки и с малым разворотом влево ухожу от дороги, где идут танки. За мной потянулись все машины, а уже с земли немцы нас заметили и открыли огонь из пулеметов, но все обошлось. Броневая защита самолета снизу непробиваема для пулеметного огня. Ребят мобилизует сама обстановка, заставляя быть предельно внимательными, без лишней суеты и болтовни в воздухе. Вижу, на У-2 взлетел и начальник штаба. Аэродром полностью опустел.

Сбавил газ. Даю возможность всем подтянуться и построиться в правый пеленг. Вот и Волчанск. От второго к третьему развороту распускаю группу, и заходим на посадку, один за другим. Приземлился, не знаю, куда заруливать. Весь аэродром занят самолетами, выбрал местечко, остановился, ко мне прижались все мои ребята, последние приземлялись уже в темноте, при свете ракет. И что за чудо, ни одного летного происшествия, при таких сложных обстоятельствах. Однако, думаю, это не чудо, а умение летчика собрать волю в кулак и действовать в тяжелой обстановке, спокойно и расчетливо».

В результате поспешного перебазирования в Волчанске на какое-то время скопилось великое множество самолетов разных типов, и истребители, и пикирующие бомбардировщики, и штурмовики, и даже ночные бомбардировщики По-2. Причем из-за нехватки места машины стояли вплотную друг к другу, представляя собой идеальную цель для бомбардировки. Еще недавно вся эта армада собиралась преследовать немцев, переправляющихся через Днепр, теперь же пришлось срочно готовить уже оставленные авиабазы в тылу, за Северским Донцом.

Из Волчанска 46-я ОКРАЭ сделала несколько вылетов на бомбардировку наступающих немецких войск. Экипажи Су-2 действовали в привычном духе, выходя на цель на малой высоте и сбрасывая бомбы фактически с бреющего полета. На этом же аэродроме капитан Самочкин стал свидетелем трагического случая гибели своего земляка, Героя Советского Союза летчика-истребителя Леонида Орлова.

«Возвращаясь с боевого задания по бомбардировке войск противника, вижу, что прикрывает нас пара истребителей ЛаГГ-5[201], камуфлированных в белый цвет, – вспоминал Самочкин. – Один из них, с бортовым номером «5», успевает прокрутиться где-то вверху, проверить обстановку впереди и сзади, проскочить мимо ведущего, помахивая плоскостями – мол, «все в порядке и знай наших». Когда приземлились, спрашиваю истребителей:

– Чей это самолет, с номером 5?

– Да это наш командир, майор Орлов! – отвечают мне.

Мы когда-то вместе учились в Рыбинском аэроклубе. Разыскал его в штабе дивизии. Вгляделся – действительно Ленька, и голос тот.

– Здорово, Леонид! Тебя приветствует твой земляк по городу Рыбинску, командир разведывательной эскадрильи Герой Советского Союза капитан Самочкин!

– Вижу, кто-то очень знакомый, но узнать тебя, капитан, не мог, очень рад встрече с земляком.

Разговорились. Вспомнили дни былые. Вижу, глаза у него какие-то тоскующие, видно, с неохотой он вспоминал прошлое. А вспоминать нам было что. Когда появился Ленька Орлов в Рыбинске, после сражений на Халхин-Голе, девчата проходу не давали такому орлу. Старший лейтенант, в красивой темно-синей форме, с лихо заломленной пилоткой, три ордена и Золотая Звезда Героя на груди, молодой, красивый летчик-истребитель. Мы, пацаны, смотрели на него восторженными, завистливыми глазами. Вел он тогда себя бесцеремонно, смело, может, поэтому и не хотел вспоминать былое. Посмотрел Леонид на часы и говорит:

– Пошел на задание. Сегодня обедаем вместе, подожди меня! – и заспешил на аэродром к самолету.

Я с удовольствием проследил за взлетом его шестерки. Пришли орловцы с задания все разом – развернутым фронтом, а белый ЛаГГ-5 крутанул над аэродромом бочку. Это означало, что Ленька сбил в этом бою еще одного фашиста. Пошли с ним вместе в столовую. У него был в кармане пузырек со спиртом, налил себе и мне предлагает.

– Не могу, Леонид, сегодня еще иду на задание, вот вечером с удовольствием!

– Да ерунда, помаленьку!

– Нет, Лень, не буду.

Он немного выпил. Мы прекрасно поели. За обедом он рассказал, как участвовал в финской войне в сороковом году, затем охранял запасы бензина, где-то на границе, и только с сорок второго года на фронте. После обеда разошлись по своим делам. А спустя несколько дней Леонид Орлов погиб. Вот как это было. Мирошниченко, инженер нашей эскадрильи, обратил мое внимание на рулежку и взлет истребителей прикрытия:

– Товарищ командир! Ваш друг взлетает.

Я невольно залюбовался его взлетом – белоснежный ЛаГГ-5 с красной пятеркой на борту. Зимой укатывают тщательно только полосу взлета, так что взлетать приходится в коридоре, ограниченном справа и слева сугробами снега или стоящими самолетами. Только оторвавшись от взлетной полосы, машина Орлова сразу пошла в левый крен на боевой разворот, скорости было еще маловато, а крен получился большой, и он левой плоскостью зацепился за снег, ударился в землю двигателем и стал, кувыркаясь, разваливаться у меня на глазах. Все, кто был на аэродроме, побежали к месту катастрофы.

Рядом с обломками самолета лежал летчик, выброшенный из кабины, одна лямка парашюта обвила ему шею, изо рта шла кровь. Из правого кармана кожаного реглана вылетел пистолет ТТ и валялся рядом на снегу. Он почему-то всегда носил его не в кобуре, а в кармане. Я поднял Леонида на левую руку, освободил его голову от лямки и кричу:

– Леня! Леня! Ты слышишь меня?

Глаза его блуждают, что-то хочет сказать, но у него ничего не получается. Рот забит кровью. Подъехала санитарка, положили его на носилки и увезли в госпиталь. Потом мы узнали, что через полтора часа, не приходя в сознание, Орлов скончался. Так не стало первого Героя Советского Союза города Рыбинска, моего земляка, четырежды орденоносного командира полка майора Леонида Александровича Орлова. Это случилось 15 марта 1943 года. Похоронили его в Волчанске. Причину гибели так и не выяснили»[202].

На следующий день было получено известие, что Харьков и Белгород снова заняты немецкими войсками. Таким образом, линия фронта на этом участке вернулась к положению конца 1941 года.

А вскоре аэродром Волчанск подвергся мощному авиаудару немецкой авиации. В результате 46-я ОКРАЭ потеряла сразу три самолета. Су-2 лейтенанта Гусева был уничтожен в ходе штурмовки, а машина старшего лейтенанта Коршака была изрешечена осколками бомб. Еще один корректировщик, лейтенанта Васильченко, был атакован «Мессершмиттами» во время захода на посадку. Летчик получил сообщение по рации об опасности, но в этот же момент по фюзеляжу и плоскостям застучали пули. В итоге Васильченко все-таки сумел посадить самолет, но тот получил многочисленные повреждения и надолго вышел из строя. После этого в эскадрилье осталось всего 4 исправных Су-2, и она получила приказ перелететь на ремонт в Уразовку. Как потом оказалось, это был последний вылет капитана Самочкина на