Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов

В марте 1932 года был утвержден график подготовки второго пятилетнего плана. Сроки были установлены следующие:

«2. Госплан Союза ССР передает схемы и методологические указания по составлению второго пятилетнего плана союзным наркоматам, республикам и важнейшим областям (с привлечением республик) к 1‐му апреля 1932 года.

Записка В.В. Куйбышева с разрешением на издание и экспозицию его портрета

3 июня 1932

[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 930. Л. 1]

3. Союзные наркоматы представляют предварительный вариант контрольных цифр второго пятилетнего плана Госплану СССР по ограниченному кругу показателей не позже 10 июля, а республики – 20 июля 1932 года.

Госплан Союза ССР, на основе этих материалов, работ конференций и совещаний, созываемых для разработки отдельных проблем второй пятилетки и проработки второго пятилетнего плана аппаратом Госплана СССР представляет сводные контрольные цифры пятилетнего плана Совнаркому Союза ССР не позже 20 августа 1932 года.

4. На основе рассмотренных СНК К. Ц., Госплан передает к 1‐му сентября уточненные директивы и лимиты по составлению К. Ц. на 1933 г. и второго пятилетнего плана союзным наркоматам, республикам и важнейшим областям, которые представляют свои К. Ц. на 1933 г. – наркоматы – 20 октября и республики – 1 ноября 1932 г., а проектировки народно-хозяйственного плана на второе пятилетие соответственно 15 и 25 ноября 1932 г.

В.С. Сварог (Корочкин)

1932

[Из открытых источников]

В.В. Куйбышев за шахматами

1932

Художник В.С. Сварог

[Из открытых источников]

На Красной площади в день празднования Первого мая. Слева направо: М.М. Каганович, В.В. Куйбышев, Е.М. Ярославский

Москва, 1 мая 1932

[РГАКФФД. А-590-а]

5. Госплан СССР представляет на утверждение Совнаркома СССР народно-хозяйственный план на 1933 г. к 1‐му декабря 1932 г., а народно-хозяйственный план второго пятилетия – не позднее 1 января 1933 года»[663].

Однако, как мы увидим ниже, эти сроки выдержать не удалось. И дело было не только в нерасторопности аппарата Госплана, на что его председатель сетовал в открытых публикациях.

Тем временем в экономике страны стали назревать трудности чрезвычайного характера. Засуха 1931 и 1932 годов вместе с проливными дождями во время уборочной кампании нанесла сельскому хозяйству значительный урон. Куйбышеву в своей новой должности также предстояло разбираться с зерновой проблемой, поскольку как заместитель председателя СТО СССР он возглавил Комитет заготовок и Комитет резервов при СТО, а затем Наркомснаб СССР, что ставило его в положение руководителя, отвечавшего за снабжение страны.

Валериан Владимирович Куйбышев

Москва, 1932

[РГАКФФД. В-1202]

В это время с продовольственными проблемами столкнулись даже относительно привилегированные слои советского общества – сотрудники ОГПУ и милиции. Об этом свидетельствует записка председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды на имя Куйбышева:

«09.04.1932

Секретно

Весьма срочно

<…>

ОГПУ имеет с мест много материалов, рисующих крайне тяжелое положение работников рабоче-крестьянской милиции этих районов, ввиду крайне нерегулярного и неполного получения ими продовольствия, вплоть до случаев совершенного снятия с пайка. Создавшееся положение, крайне неблагоприятно отражаясь на политико-моральном состоянии названных работников, в корне подрывает возложенную правительством на ОГПУ задачу по военизации личного состава и укреплению аппаратов рабоче-крестьянской милиции.

В аналогичном тяжелом положении и зависимости от состояния местных ресурсов находится продовольственное снабжение членов семей оперативных сотрудников ОГПУ (105 тыс. чел.), подлежащих, согласно приказу Наркомснаба СССР от 16 декабря 1931 г. № 09/1783, централизованному снабжению повсеместно по списку № 1, т. к. этот приказ до сего времени Наркомснабом СССР в жизнь не проводится, в силу чего обеспечение и семей сотрудников ОГПУ осуществляется на местах с перебоями и далеко не в полной мере.

Не включение в централизованный план снабжения фуражом конского состава органов ОГПУ (14 тыс. лошадей) и рабоче-крестьянской милиции (34 тыс. лошадей) привело в ряде мест к выводу из строя лошадей, фактически обеспечивающих оперативную работу, особенно сильно отражаясь на работе фельдъегерской связи ОГПУ.

Как выход из положения ОГПУ считает необходимым со II кв. перевод повсеместно на централизованное снабжение продовольствием работников рабоче-крестьянской милиции, членов семей сотрудников ОГПУ и конского состава органов ОГПУ и рабоче-крестьянской милиции» [664].

А положение с урожаем в 1932 году складывалось тревожное. Неурожай предыдущего, 1931 года, вызвал жесткое административное давление властей как на колхозников, так и на единоличников, с тем чтобы обеспечить необходимый объем хлебозаготовок, который оказался в итоге больше, чем в рекордно урожайном 1930 году. При этом планирование хлебозаготовок сопровождалось невообразимой бюрократической неразберихой. Нередко колхозы, сдавшие зерна с гектара чуть не вдвое больше, чем другие, оказывались не выполнившими план, а сдавшие вдвое меньше – многократно перевыполнившими. Для выполнения плана подчас выгребалось едва ли не все зерно, что оставляло крестьян и без продовольственного, и без фуражного фонда. В колхозах начался массовый падеж рабочего скота от бескормицы. Количество рабочих лошадей в 1932 году по сравнению с 1930 годом сократилось на 4,7 млн голов. Начался массовый уход крестьян из колхозов, превысивший к осени 1932 года 1 млн хозяйств.

В результате в 1932 году были сорваны оптимальные сроки проведения сева. Неблагоприятные погодные условия наложились на нехватку и истощение рабочего скота (лошадей, волов), на незаинтересованность колхозников в работе на общественном поле и даже на незаинтересованность единоличников в работе на своем наделе из-за опасений, что урожай все равно отберут. Началось массовое припрятывание и расхищение зерна, начиная с семенного при севе.

Данные о масштабах неурожая в 1932 году не отличаются точностью. На местах были склонны преуменьшать размер урожая, чтобы ослабить пресс обязательных поставок, а вышестоящие органы, напротив, были склонны его преувеличивать. Существуют серьезные аргументы в пользу того, что официальные данные об урожае 1932 года серьезно преувеличены[665]. Иначе невозможно объяснить следующие факты: урожай 1932 года, по официальным данным, был чуть выше, чем в 1931, а хлебозаготовки существенно ниже, и тем не менее это привело к голоду на селе. Кроме того, величина сбора зерна в 1933 и в 1934 годах была меньше, чем, по официальным данным, в 1932 году, и, однако, это не только не привело к голоду, но и позволило в конце 1934 года приступить к отмене продовольственных карточек.

Первые сообщения о плохих видах на урожай 1932 года, поступавшие Куйбышеву от статистической службы, были еще довольно осторожными. Но и в них проскальзывают