Славянская Масленица. Соление молодых, катание на прялках и балаганы под горами - Надежда Рычкова
В 1830 году у Лемана на представлении побывала даже императорская фамилия: Николай I приехал вместе с наследником-цесаревичем, будущим Александром II.
Что ставили в балаганах?
Репертуар временных народных театров Санкт-Петербурга первой линии известен достаточно хорошо: к концу XIX века спектакли в балаганах стали заметным явлением в культурной жизни россиян, и мнение о пьесах печатали городские газеты с подробным анализом и иллюстрациями.
«Пантомимы будут переменяться каждый день, — сообщала о представлении в балагане Христиана Лемана газета “Северная пчела” 8 апреля 1830 года[98]. — В первый — представлен будет Пьеро-бомбардир; во второй день — Арлекин в плену; в третий — комическое путешествие по морю. Пантомимы сии сопровождаемы будут забавными превращениями, например, управителя в осла, крестьянской избы в модную лавку, Арлекина в книги; камень превратится в Пегаса, на котором Арлекин полетит на воздух; Арлекином зарядят мортиру и выстрелят его в окно модной лавки; Пьеро раздвоится, и обе части его пойдут в противные стороны; сильным ветром из мехов Пьеро в ванне поднимется на воздух».
От Лемана пошла плеяда балаганных мастеров, которые в своих арлекинадах совершенствовали приемы любимых зрителями «превращений» и «перемен». Но, по свидетельству русского писателя и популяризатора истории искусства Петра Петровича Гнедича, независимо от сюжета арлекинада всегда кончалась сценой в аду, с голым до пояса огромным сатаной.
Впрочем, не все балаганные режиссеры показывали итальянские пантомимы с Арлекином, Пьеро и Коломбиной в главных ролях. Василий Малафеевич Малафеев, владелец балагана «Народный Театр», никогда не ставил арлекинаду, предпочитая пьесы на исторические и бытовые темы: «Покорение царства Казанского», «Куликовская битва», «Царь Максимилиан», «Ермак Тимофеевич» и др., а также «живые картины», иллюстрирующие произведения русских классиков: «Царицыны башмачки, или Кузнец Вакула» по тексту Н. В. Гоголя, «Киевский витязь Руслан и княжна Людмила» по тексту А. С. Пушкина и мн. др.
В большинстве случаев пьесам давалось два названия, как бы для разъяснения недоумевающих. Чтобы судить о характере дававшихся в описываемое время пьес и о том, чем привлекали в свои театры наиболее популярные балаганные антрепренеры публику, привожу здесь репертуар.
1880 г. — МАСЛЕНИЦА.
В театре В. М. Малафеева — Велизарий, римский полководец.
«Развлечение и Польза» — Борис Годунов — сцены и живые картины.
В. К. Берга — Суд Божий в царствование Иоанна Грозного.
Н. П. Семенова — Анчутка Безпятый.
И. Евсеева и А. Н. Федорова — Вера — дочь Правды.
А. Студенникова — Взятие крепости Геок-тепе, или Война с Ахал-текинцами.
В. Деринг — Взятие Геок-тепе[99].
Афиши расклеивали за неделю до Масленицы: листы не только сообщали о дате и времени спектакля, но и расписывали эффекты, а в центре афиши помещали картину, иллюстрирующую какую-то захватывающую сцену.
Репертуар балаганов второй и третьей линий был совершенно иным. Они зазывали к себе зрителей обещанием показать «чудовищные, необъяснимые явления природы: теленка о 5 ногах; американку-геркулеску — огнеедку; жену и мужа — великаншу и карлика; девицу Марию, самую толстую и колоссальную, показываемую первый раз в России; феномена, без вреда для здоровья глотающего горящую паклю; факира, безболезненно протыкающего себя саблей во все части тела, и т. п.»[100].
Внешний вид малого балагана на Марсовом поле. Оригинальный рисунок С. Светлова, 1893 г.
Фото автора
Между балаганами второй и третьей линий располагались качели, карусели-самокаты, раешники[101] (владельцы потешных панорам). Каждая карусель славилась своим дедом — балагуром, который выкрикивал шутки и привлекал народ. Такие балконные комики имелись и у крупных театров: перед представлением эти импровизаторы развлекали зрителей политическими, социальными и житейскими шутками (то есть поднимали такие темы, с которыми с больших подмостков не выступишь). Лучшими балаганными дедами бывали отставные солдаты. Одевались острословы типично: сделанные нарочито грубо борода и усы из серой пакли, залатанный кафтан, на голове шляпа с цветком, на ногах — лапти.
Раек. Литография П. А. Глушкова, 1870 г.
The New York Public Library Digital Collections
Больше всего толпилось народу возле балаганного Деда. Дед с привязанной мочальной бородой и с молодым розовым лицом, всегда охрипший от мороза и нескончаемой болтовни, сидел верхом на балюстраде балаганного балкончика и откалывал разные непристойности по адресу рядом с ним стоявшей молодецки подбоченившейся девицы в рейтузах, туго обтягивавших ляжки, в гусарской куртке с бранденбурами и лихо надетой конфедератке. А то Дед намечал какую-нибудь жертву для глума в толпе, обыкновенно выбирал рыжего, народ кругом гоготал и еще пуще подзадоривал Деда[102].
В конце XIX столетия одним из известных дедов был Яков Мамонов, о встрече с которым тепло вспоминал знаменитый оперный певец Федор Шаляпин. Именно сапожника Яшку он считал человеком, которому обязан своим рано пробудившимся интересом к театру и представлению:
Мне было лет восемь, когда на Святках или на Пасхе я впервые увидал в балагане паяца Яшку.
Яков Мамонов был в то время знаменит по всей Волге как «паяц» и «масленичный дед». […] Очарованный артистом улицы, я стоял перед балаганом до той поры, что у меня коченели ноги и рябило в глазах от пестроты одежд балаганщиков. Вот это — счастье, быть таким человеком, как Яшка! — мечтал я. Все его артисты казались мне людьми, полными неистощимой радости; людьми, которым приятно паясничать, шутить и хохотать[103].
«Балконный комик», «карусельный дед» дядя Серый. С рисунка С. Александровского, «Всемирная иллюстрация», 1870 г.
Фото автора
Среди масленичных развлечений стоит выделить театр Петрушки — кукольное представление над ширмой с чудаком Петрушкой в главной роли, его невестой, барином, цыганом, немцем, музыкантом и другими героями. Успех кукловода зависел от его умения импровизировать, общаться с толпой и выдавать шутки, удерживающие зрителя, а также на ходу выдавать рифмованные характеристики персонажей: «Я Цыган Мора из Ярославского хора, пою там басом, запиваю квасом»; «Я доктор, с Кузнецкого моста пекарь, лекарь и аптекарь. Когда приходят больные господа, я их лечу удачно всегда… Ко мне людей ведут на ногах, а от меня везут на дрогах»
