Славянская Масленица. Соление молодых, катание на прялках и балаганы под горами - Надежда Рычкова

Хрущевская оттепель и новый виток обрядотворчества

Антирелигиозная кампания, начавшаяся в 1958 году, стала импульсом для создания новой обрядности. Советский народ продолжал отмечать старые праздники, которые были тесно связаны с религией. Особенно сложно было отказаться от обрядов семейных, сопровождавших человека в главные жизненные переходы, — крестины, свадьба и похороны оставались во власти старых традиций. Новые праздники осмыслялись как способ борьбы с религией:

Назрела потребность в таких праздниках, которые, помимо своей основной функции украшения нашего быта, ознаменования памятных дат и событий общественной и семейной жизни, сыграли бы свою роль в ликвидации религиозных праздников и вообще в вытеснении религии из быта советских людей[221].

Пик обсуждения и укоренения новых обрядов пришелся на 60-е годы после появления официального документа — Постановления Совета Министров РСФСР от 18 февраля 1964 года № 203 «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов». В печати этнографы, фольклористы, культурные деятели обсуждали необходимость народных праздников, анализировали опыт их устройства в разных местностях. Кроме того, именно тогда вышло большое количество брошюр с полнотекстовыми сценариями, рекомендованной для подготовки литературой и песнями, а на местах появились общественные комиссии по гражданским обрядам. По задумке властей, создавать новые обряды работникам домов культуры и клубов должны были помогать этнографы, которые хорошо знали народные традиции, быт и потребности народа: «К тому же важно, чтобы эти формы не “насаждались” сверху, а создавались самой жизнью, народными массами. Они должны поэтому разрабатываться на местах — в союзных и автономных республиках и в областях. Немалую долю работы в этой области должны взять на себя советские этнографы. Нельзя не заметить, что их активность в этом деле пока еще далеко не соответствует его важности и идеологической актуальности»[222].

Анализ советского праздничного опыта привел исследователей к мысли, которую высказывал В. Вересаев, — отказаться от обрядов невозможно, образовавшуюся пустоту нужно заполнить:

Думали: любые обряды — это ненужные и вредные пережитки. Отвыкнем — забудем. Но оказалось, не отвыкли. Не забыли. Жизнь убедила, что торжественная обрядность, гражданские церемонии нужны людям в любую эпоху[223].

Фольклорист М. Н. Мельников считал, что серые, строго регламентированные собрания, в которые превратился обряд в сталинскую эпоху, отсутствие психологически необходимых при сезонных сельскохозяйственных работах народных гуляний стало одной из причин, почему молодые люди уезжали в города, а в Сибири расцветало сектантство.

Да здравствует пролетарский праздник 1 Мая! Плакат И. Симакова, 1925 г.

The New York Public Library Digital Collections

Новый праздничный календарь опирался на этапы сельскохозяйственной деятельности — в этом он был схож с древним аграрным календарем. При этом обряды больше не были связаны с религией и учитывали изменения, которые произошли в жизни советских граждан. В результате нового обрядотворчества появился Праздник русской березки вместо Троицы, Праздник урожая вместо дожинок, Праздник русской зимы (другие варианты: Проводы русской зимы, Встреча зимы и весны) вместо Масленицы. Пасху заменили сразу два праздника — Первомай и Праздник песни. Тогда же родились многие профессиональные праздники вроде Дня тракториста, Дня шахтера, Дня животновода и т. д., сформировались сценарии гражданских свадеб — в 1959 году в Ленинграде был открыт первый в СССР Дворец бракосочетания, возникли торжественная регистрация новорожденных и гражданские похороны.

Несмотря на то что многие новые праздники включали в себя элементы старых, сказать, что они продолжали непрерывную традицию, нельзя. Во-первых, над их сценариями трудились специальные люди — праздники искусственно лишались одних обрядов и обогащались другими. Во-вторых, новые праздники теряли локальные особенности — многие клубы и дома культуры просто брали опубликованные сценарии и организовывали праздник по образцу другого населенного пункта. Происходила унификация, которая несвойственна традиционной культуре. Безусловно, в деревнях продолжали жить и традиционные элементы — за рамками организованного колхозом сценари. Именно благодаря семейной памяти у нас есть сведения, как праздновали Масленицу или Троицу до советского вмешательства.

Не все деятели того времени были согласны с новым названием Масленицы. Так, фольклорист М. Н. Мельников писал: «Проводы зимы, Встреча зимы с весной, Праздник русской зимы — это официальные и газетные названия, ни одно из которых не прижилось и не вошло в разговорную речь людей. Масленица, масленка, масленичные гулянья — это привычно, и нет веских причин для отказа от терминологии. Она не имеет никакого религиозного налета»[224]. Однако этнографические записи 2000-х годов говорят, что название все-таки прижилось — наши собеседники, чья молодость пришлась на 70–80-е годы, называли Масленицу советским именем.

Рождение официального праздника: Дед Мороз, тройки и передовики производства

Первый Праздник русской зимы в РСФРСР прошел в 1957 году в Сарапуле. Столичная его версия была организована с 14 по 23 февраля 1958 года в Москве в Лужниках (на Центральном стадионе имени Ленина). В его сценарии угадываются традиционные масленичные элементы: продажа блинов, пирожков, кваса, выступление артистов (отсылка к театральным постановкам в балаганах), массовые катания на тройках — то, без чего невозможно представить прежнюю Масленицу; спортивные состязания вроде перетягивания каната и бега в мешках (отголоски мужских забав: взятия снежного городка и кулачных боев).

Этот московский опыт стал тиражироваться по всей стране. В методических письмах и брошюрах подробно расписывалось, как должен проходить праздник. Авторы с гордостью отмечали изменения в обряде: если раньше праздник был стихийным, с драками и пьяным разгулом, то сейчас, благодаря органам культуры и партийным организациям, он стал интересным и доставлял людям истинное удовольствие.

В этих книжках встречались и объяснения солярной символики блинов, широко известной сегодня:

Когда в конце марта дни становились все длиннее и теплее, наши далекие предки праздновали и прославляли победу света над мраком, бога солнца яркого над морозом. Тогда-то возник обычай в дни этого празднования печь большие, круглые, как солнце, блины[225].

Новый праздник отличался от Масленицы театральностью. Перед зрителями разворачивалось представление, в основе которого — четкий сценарий с распределением ролей. Тема пьесы — прощание с зимой и встреча весны, а с сельскохозяйственной точки зрения — подготовка к наступающему посевному сезону. Чтобы реализовать идею, нужны герои. Решено было вызвать Деда Мороза со Снегурочкой и саму Зиму, которая часто представляла собой соломенное чучело. Дополняли карнавал три богатыря — как символ мужества, силы, вслед за ними часто приезжали передовики производства.

Ой Масленица была, я щас фотографии найду, наряженные мы там. Вот это на Масленицу мы наряжались в три богатыря, бабы все, две соседки и я. На лошадях были[226].

И конечно, Весна, которая после завершения праздника должна была вступить в свои права.

[А на Масленицу устраивали Проводы зимы?] Да, да. Проводы зимы