Серийный убийца: портрет в интерьере - Александр Михайлович Люксембург

наглядная агитация, кровать, стулья и разный хлам. Села в кресло и начала объяснять, что она может сделать так, что я буду ходить вне отряда в столовую, строевая меня касаться не будет, убирать мне ничего не придётся, никаких нарушений и ничего лишнего, никто меня не тронет и т. д. Давай, говорит, ты мне сделаешь хорошо, а я тебе в ответ блага, и предложила целовать себя в ноги далеко выше колен и еще выше, а сама ноги раскинула на подлокотники кресла, все между ног было открыто и чисто, и она меня направила так, как ей было удобно, дергалась и стонала.

Я сначала боялся, думал, что ей плохо, а она говорит: «Хорошо, давай, не отвлекайся», — и продолжалось это долго. После процедуры такой она, конечно, предупреждала, чтобы я, не дай Бог, не проболтался. «А то сам себе хуже сделаешь», — говорила она.

Хотел бы, конечно, всунуть ей много-много раз, но она не разрешала и не хотела. «Может быть, нельзя из-за чего-то», — думал я. Ну мне зато была лафа. Я при ней ожил немного, можно сказать, только ел, пил и ничего больше не делал.

И все же какая-то злоба и недовольство на неё остались осадком. Думал, могла бы тоже мне сделать приятное, но как-то боялся сказать ей. Ну ничего, вскоре она стерлась в моей памяти, и я старался не вспоминать о ней.

Иногда воспоминания вызывали у меня чувство отвращения, и я думал: вот попадется она мне на воле, разорву, как грелку, там я хозяин положения буду. Все вытерплю, выдержу, выживу и посмотрю, на чьей улице будет праздник.

В этой по-своему страшной истории, которую можно, очевидно, также воспринимать как развернутую фантазию, мы обнаруживаем несколько весьма существенных мотивов. Прежде всего женщина откровенно воспринимается Муханкиным как воплощение враждебного начала. Интерес к ней — желание рассмотреть то, что спрятано у неё между ног, влечет за собой тяжелое и опасное наказание: мешочек с лямочками, содержащий тампон с мазью Вишневского, грозящий рассказчику потерей мужественности. Это явный пример страха кастрации.

Мы помним фантазию Муханкина, в которой он, сжимаемый материнским лоном, остервенело кусает его и льются потоки крови. В контексте этой фантазии требование так называемой практикантки целовать её половые органы вызывает у него брезгливость и отвращение: как можно целовать то, что грозит смертью. (Позднее, когда мы в главе 7 рассмотрим эротические тексты Муханкина, то увидим, что, несмотря на обилие в них различных вариантов сексуальных действий, приведенное выше отсутствует начисто. И именно потому, что для позитивных фантазий нашего рассказчика оно неприемлемо.) Наконец, угроза когда-нибудь разорвать практикантку, как грелку (а почему не как кошку?), выдает повествователя с головой, и мы понимаем, что первые четко сформулированные мечты о расчленении женских тел относятся уже к возрасту 12–14 лет.

Подводя итоги своему пребыванию в спецшколе и её воздействию на личность, Муханкин пишет:

Хочется сейчас сказать о том, что почти все воспитанники из РСШ (так кратко называется Ростовская спецшкола, хотя она находится в Чертковском районе в селе Маньково) после освобождения (а выходят из спецшколы в 16 лет) совершали непростые преступления и много серьезных, связанных с насилием над личностью, и т. д. И, насколько мне известно, кое-кого из бывших воспитанников той спецшколы уже расстреляли, к примеру Лаговотовского (имя не помню), и еще кого-то, но всех в разные времена.

Лично я тех, с кем страдал в спецшколе и кого знал, встречал по этапам в тюрьмах и колониях, а также и тех бывших воспитанников, кто был там и до меня, и после меня. Насколько мне известно, сейчас в той спецшколе громадные изменения в лучшую сторону, но есть негативные явления и до сих пор.

Так вот, могу указать здесь, кого встречал и помню пофамильно. В 1979 году я сидел в одной камере усиленного режима в Новочеркасской тюрьме со Скворцовым Николаем из Константиновска. За убийство и еще что-то он сидел. У него было 9 лет лишения свободы, а у меня 7 лет. В колонии я сидел с ним тоже в одном отряде, и такое вот совпадение: ведь и в спецшколе мы были в одном отряде. И так судьба свела, что по другому сроку на уже строгом режиме в городе Шахты я был в одном отряде с этим же Скворцовым Николаем, но у меня было 6 лет нового срока, а у него 3 года. А после освобождения он попал опять за тяжкие преступления (кажется, в Константиновске), и дали ему около 15 лет, и сейчас он сидит на строгом режиме в Батайске.

Мы проверили и подтвердилось: действительно, Скворцов отбывает уже третий срок: первый был за грабеж и убийство, второй — за кражу, третий — за сопротивление работнику милиции и кражу.

Сидел также из моего отряда в спецшколе со мной в колонии усиленного режима Рогов Сергей, и с ним я встречался здесь в СИЗО в 1988 году. У него уже был строгий режим и тоже тяжкие преступления, судя по слухам.

У Рогова, как мы установили, уже три судимости: первая — за причинение тяжких телесных повреждений со смертельным исходом, вторая — за угон машины, третья — за причинение тяжких телесных повреждений.

Кисляков (имя не помню) сидел со мной в одном отряде на усиленном режиме: тоже тяжкие статьи, если мне не изменяет память. Проскуряков (имя не помню) тоже примерно за то же. Кашнов Иосиф из города Волгодонска за тяжкие преступления сидел, не знаю точно где, но была у него раскрутка в зоне, и освободился он из особого режима, когда уже было ему за тридцать лет. Кажется, он опять сейчас сидит, если меня правильно информировали. Малый Сергей тоже сидел со мной на строгом режиме. Он из города Волгодонска и на усиленном сидел со мной в соседнем отряде. Кривовицыны братья-близнецы Юра и Женя тоже сидели, сейчас они еще на свободе. Толокольников Саша, покойный, сидел и на общем и на строгом — и не раз, и он кончил свою жизнь, если это правда, в городе Шахты в соседней колонии. Тубанар [паникер], не захотел дальше жить и специально сделал себе укол-передозировку какого-то вещества.

Как мы видим, своеобразная вырисовывается картина. Но это еще не все.

Вася Петруньков сидел со мной на усиленном режиме. В спецшколе мы с ним были в одном отряде и на строгом сидели где-то в области — кажется, на Хатунке. Хазов Сергей был со мной в одном отряде в спецшколе, сидел со мной на