Серийный убийца: портрет в интерьере - Александр Михайлович Люксембург
И все же, несмотря на весь наш скепсис, нельзя не признать одного безусловного факта: этот рассказ (при всех мыслимых допущениях, обусловленных различными возможными его интерпретациями) недвусмысленно говорит о том, что тема поиска женщины выдвинулась у Муханкина на первое место. Учтем, однако, что чем дальше мы будем двигаться вперед по муханкинскому тексту, тем меньше будет степень его достоверности и тем больше корректировки потребуется от нас, его интерпретаторов.
В общем, предложили мне по-хорошему уйти из этой организации. Устроился я мукосеем на хлебокомбинат, где с малолетства все знаю, как свои пять пальцев. Тем временем я случайно познакомился с одной женщиной, которая попросила меня помочь ей донести тяжелые сумки. Пока дошли до её дома, и познакомились, её звали Ольга. Она меня пригласила на работу в детсад вечером посидеть за чашкой чая, поговорить о том о сем. Я пришёл, мы допоздна говорили, и я остался там с ней до утра. Ольга еще раз меня пригласила, и я опять пришёл на ночь. Потом она познакомила меня со своей подругой, и пригласила всех вместе к себе домой. Я и её подруга пришли к ней домой, и мы вчетвером: я, Ольга, её муж и подруга — посидели, пообщались за чашкой чая. И мы с Ольгиной подругой ушли. У Томы появилось желание поближе со мной познакомиться, и она пригласила меня к себе домой, где мы знакомились до утра. Через некоторое время Ольга предложила мне руку и сердце, и Тома тоже. Томе я сказал: жить буду с Ольгой, а трахать готов вас обеих. С мужем Ольги я поговорил, и он на другой день исчез в неизвестном направлений. Я перешёл к Ольге и жил с ней некоторое время. Двое её детей были мне только в радость. Получку я ей отдавал полностью, на детей денег не жалел. И вот Ольгу потянуло на приключения. То ей нужно в детском саду на празднике быть — она же воспитатель. И что ни праздник, то на ночь гладя. Денег стало не хватать, и я занялся самогоноварением. Но и это не помогло: деньги исчезают, а я ничего не покупаю в семью. Я собрал свои вещи и ушёл к матери. Пока жил с Ольгой, успел совершить две кражи. Одну из детсада, ковер украл, а вторую из летнего кинотеатра, магнитофон украл.
А на работе вокруг меня начала накаляться обстановка. В смене на три цеха: кондитерский, булочный и хлебный — я один мужчина, а алкашей — слесаря, электрика, тестомеса — женщины во взимание не брали. В ночных сменах женщины работают в одних халатиках, а под ними — ничего. Соблазн велик. И началось: то одна глазки строит, ножки раздвигает, то другая, пятая, десятая и всем любви хочется и секса. Не сдержался я и трахал всех, кто хотел. Язык у женщин как помело, друг с другом делятся впечатлениями. Мне казалось, что в ночное время у всех женщин мозги повернуты на любовь и секс.
Через некоторое время мне предложили уйти с хлебокомбината, что я и сделал. Рассчитался и устроился на работу на бетонный завод. Взяли меня как хорошего электросварщика в бригаду комтруда, комсомольско-молодежную, где был авторитетный бригаду. Работал я как всегда от всей души, без брака, все с первого предъявления. В местной газете писали о нашей бригаде, и как передовики мы имели больше всех вымпелов и знамя было наше, мы были сфотографированы и выставлены на цеховой доске почета и все такое.
Как-то раз я ехал на городском автобусе из нового города в старый (в Волгодонске город на две части делят: в связи со строительством «Атоммаша» возводился параллельно и новый город). Вижу — на меня смотрит и улыбку дарит одинокая женщина. Час был ночной, и народа в автобусе почти не было. Я подумал, что на мне что-то не так, и осмотрелся, а она смотрит, улыбается и глазки строит. Не выдержал я и спросил, что за дела такие, улыбки, глазки. Она говорит, что просто так, знаю, говорит, я тебя. Начинаю спрашивать, откуда она меня знает, а она смеется. Потом попросила проводить её домой. Я отказаться не смог, и, пока мы шли до её дома, познакомились, её звали Таня. Но этого мало было ей для начала, и она меня пригласила к себе домой. У неё была двухкомнатная квартира, нормальная обстановка. Таня предложила мне починить телевизор и магнитофон и кое-что по электрической части в квартире. Я согласился. Она готовила на стол, была занята своим делом, а я своим, а когда телевизор стал показывать, магнитофон заработал, электрическая часть была налажена, то и стол был готов, и все, что полагается к нему.
Таня была от меня без ума: столько дел так быстро сделал, и не надо вызывать мастеров. Таня у меня спрашивала, кто я такой, о работе, о жизни, о колонии и т. д., а я ей все без утайки рассказывал, а она о себе рассказывала, и говорила, говорила, а сама глазами меня пожирает. Засиделись мы с ней допоздна, и она мне предложила остаться у неё на ночь. Я сначала не хотел, но Таня меня уговорила, и я остался. От проведенной со мной ночи она была в восторге, порхала, как юная дева, и во всем желала для меня чего-нибудь приятного и хорошего. Я был к этому внимателен, но много не говорил и благодарностями не раскидывался. Когда пришло время расстаться (мне же к восьми утра на работу), Таня предложила мне записать номер телефона с её данными. Ночью же, в порыве постельных страстей, Таня просила принять её руку и сердце, клялась любить так, как никто другой, всем телом и душой желала, чтобы я был только её. На все пойду, говорит, шепчет, плачет, но ты будешь мой.
Вот так (или почти так) и удалось Муханкину реализовать свое намерение. Но
