Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова

Чичерин, Флоринский, Карахан умели «носить фрак», то есть являлись представителями традиционной европейской дипломатической культуры.

Они уверенно чувствовали себя на бальном паркете и за столом переговоров, владели иностранными языками и знаниями основных норм европейского этикета.

Большая часть самых активных участников светской жизни Москвы была репрессирована.

Сотрудники Протокольного отдела хорошо знали не только парадную, но и закулисную жизнь дипломатической Москвы.

Дипкорпус — это государство в государстве, точнее, как остроумно заметил один из дипломатов, «дипломатическая деревня», в которой каждое посольство являлось представителем национальной культуры своей страны.

В то же время посольства — это «глаза и уши» иностранных государств, восприятие страны, ее привлекательность зависит в том числе от информации, которая поступает из дипломатических ведомств.

С началом Великой Отечественной войны были частично ограничены отдельные привилегии дипломатических представительств в СССР, в том числе: телефонные переговоры с заграницей разрешалось вести только с Центрального телеграфа; конверты с почтовыми отправлениями сдавались в незапечатанном виде. Но от сдачи радиоприемников сотрудники посольств и миссий были освобождены.

15 октября 1941 года В.М. Молотов пригласил дуайена дипкорпуса посла Ирана Саеда и предложил дипкорпусу в тот же день выехать специальным поездом в Куйбышев (Самару)[370].

В связи с переездом Протокольному отделу НКИД приходилось уделять большое внимание вопросам быта дипломатов, которые жаловались на отсутствие санитарных удобств, условий приготовления пищи, нехватку бытовых предметов и так далее. Эти проблемы остались актуальными и после возвращения дипкорпуса в Москву.

Однако неверно считать, что жизнь дипкорпуса в Куйбышеве и Москве в годы войны и после ее окончания представляла лишь решение проблем обеспечения жизнедеятельности своих представительств. Дипломатическая жизнь развивалась в самых разных формах. В Москву приезжали и многие правительственные и общественные организации, главы посольств и миссий поддерживали постоянный контакт с советским руководством.

Следует отметить, что к 1924 году Советский Союз установил дипломатические отношения с 22 странами, к 1940 году — с 29, а к концу Второй мировой войны в 1945 году — с 51.

Число дипломатических миссий, аккредитованных в Москве, возросло с 1918 до 1945 года с 2 до 32. В 1960 году СССР имел дипотношения уже с 69 государствами, в Москве было аккредитовано 53 иностранных дипломатических представительства[371]. В мероприятиях дипкорпуса Сталин не участвовал, за границу, кроме Тегерана и Берлина в 1943 и 1945 годах, не выезжал, редко принимал иностранных гостей; услугами протокольной службы НКИД стал пользоваться только к концу войны в официальных случаях…[372] Сталин предпочитал принимать гостей на даче в Волынском или на кремлевской квартире.

Приемы в посольствах советские руководители практически не посещали, туда направлялись дипломатические сотрудники, военные, деятели культуры — все согласно утвержденному списку.

Наступившая в середине 50-х «оттепель» заставила советских руководителей пересмотреть стиль и методы ведения международной деятельности. Требовалось найти выходы из внешнеполитической, научной и культурной самоизоляции. Для координации международных связей в области образования, спорта и других направлений культурной деятельности был создан Государственный комитет по культурным связям с зарубежными странами (ГККС). Изменилось содержание работы аппарата МИД СССР, которая регламентировалась указом Президиума Верховного Совета СССР от 1947 года. Согласно указу, советские учреждения и граждане имели право вступать в контакт с иностранными представителями через МИД, и лишь в сфере, относящейся к компетенции Министерства внешней торговли, — через каналы последнего. Подобные условия приводили к курьезным ситуациям. Одному из коллег В.В. Карягина пришлось заниматься проблемой «стерилизации канареек, ведя с датским посольством официальную переписку от имени заинтересованных орнитологических обществ»[373].

До «оттепели» контакты с иностранцами для большинства советских граждан ограничивались информацией, полученной из средств массовой информации. Новая действительность требовала познаний в области европейского протокола и этикета не только для дипломатических сотрудников, но и для участников международного общения в области экономики и культуры.

Заимствовать полностью правила европейского этикета советская власть не могла, идеология по-прежнему влияла на развитие различных сфер человеческой деятельности. Так же, как в 20-х годах, требовалось приобщить правила советского общежития к нормам европейского бытия.

Для ведения подобной деятельности требовались специалисты уровня Д.Т. Флоринского. Заведующих Протокольным отделом меняли одного за другим: в 1953–1955 годах эту должность последовательно занимали А.Г. Кулаженков, Д.А. Жуков, Е.Д. Киселев. В 1955 году из-за границы отозвали Ф.Ф. Молочкова, который после пятилетнего перерыва возглавил протокольную службу.

Проблемы проведения протокольных мероприятий на международном уровне были связаны не только с отсутствием «школы» протокольного поведения у лидеров государства, но и тем, что протокольные службы были созданы в Президиуме Верховного Совета СССР и Совете министров СССР.

Отсутствие единоначалия в организации дипломатических церемониалов привело к тому, что в 1956 году во время визита Н.С. Хрущева и Н.А. Булганина в Англию на приеме в отеле «Клэридж», организованном советской стороной, приглашенных оказалось больше, чем могли вместить помещения, к тому же пришло много «неприглашенных» гостей (служба охраны и прочее). «В результате на приеме случилась такая давка, что сквозь массу людей буквально нельзя было протиснуться. Несмотря на то что прибывшему на прием премьер-министру А. Идену сотрудники службы безопасности прокладывали дорогу плечами, он в толпе потерял ботинок, который не сразу смогли отыскать»[374].

После этого инцидента «троевластие» в области протокола прекратилось.

В первой половине 50-х годов советское правительство во главе с Н.С. Хрущевым стало предпринимать меры, направленные на установление активных контактов с дипкорпусом, снабжением его информацией о новых достижениях, процессах в развитии экономики, науки, культуры и так далее.

Протокольная служба организовала регулярные просмотры новых произведений кинематографии и театра, поездки по стране и лекции министров, крупных ученых и других деятелей.

Первая коллективная поездка состоялась в Сибирь с посещением Иркутской ГЭС, Шелеховского алюминиевого комбината, стройки Братской ГЭС, озера Байкал.

О поездке был снят документальный фильм, в котором информативная часть была удачно дополнена кадрами, снятыми с хорошим чувством юмора. «Чего только стоили сцены пикника в 25-градусный мороз на берегу Байкала, когда ливанский посол Горра выбивал в штиблетах чечетку на льду, а американский посол Томпсон силился снять зубами перчатку, ведь руки были заняты вынутым из костра омулем и каким-то сибирским напитком»[375].

Во время посещения Узбекской ССР из-за непогоды вылет в Москву не состоялся. Дипкорпус был приглашен в узбекский национальный театр, где шла пьеса на узбекском языке о «тяжелой доле женщин на Востоке. Реакция была потрясающей — не только дамы, но и мужчины, особенно представители стран „третьего мира“, покидали зал в слезах. Это было не только свидетельством достижений новой узбекской культуры, но и демонстрацией наглядных контрастов, так как в сопредельных