Флетчер и Славное первое июня - Дрейк Джон

Она кивнула, и Слайм увидел, что завладел всем ее вниманием.

— Но где, по-вашему, я их нашел, мэм? А? Я вам скажу: Иззи я вытащил из-под кровати его матери в соседнем с его собственным доме, а Большого Артура я взял в кабаке в пяти минутах ходьбы от того места, где он жил. Единственная разница между ними была в том, что Иззи пошел тихо, а Большой Артур — нет. И вот теперь, в следующую пятницу, они будут качаться в петле бок о бок.

— Но как такое может быть? — спросила леди Сара, внезапно почувствовав себя неуютно. — Разве они не бежали? Разве не осознавали опасность быть пойманными? Разве не бежали далеко-далеко?

— О, они бежали, мэм! — сказал Слайм, упиваясь возможностью блеснуть своими знаниями перед такой аудиторией. — Поначалу они все так делают. Но вы хоть представляете, как чертовски трудно убежать далеко?

— Представьте, что это вы, мэм! — сказал он. — Как бы вы жили? Куда бы поехали? И как бы вынесли разлуку со всем, что вам дорого? — Слайм покачал головой. — Нет, мэм! Их губит одиночество. Они не могут долго держаться вдали от дома.

Самообладание леди Сары было лучше, чем у Слайма. Мягкая, внимательная улыбка ни разу не дрогнула. Поэтому он так и не узнал, какое сокрушительное действие произвели на нее его слова, когда леди Сара в одно мгновение осознала три шокирующие вещи. Во-первых, насколько обыденны были чувства, которые она считала присущими лишь ей одной. Во-вторых, как близко она подошла к тому, чтобы самой угодить в петлю, и, в-третьих, насколько мистер Слайм был смертоноснее, чем она себе представляла. Она сунула руку в змеиное гнездо, чтобы поиграть со змеенышами.

Но леди Сара Койнвуд не была бы собой, если бы не обладала решимостью. Она подавила страх и продолжила допрос.

— Так значит, поймать их — дело простое? — спросила она.

Слайм серьезно улыбнулся и кивнул.

— Иногда, мэм. Соседи и сами могут схватить человека, если считают его негодяем — и если он не опасен, как Большой Артур, — или могут на него донести. Но что, если они встанут на его сторону, как часто бывает? В таком случае его приходится выкуривать! Но тогда кто найдет его логово? И кто будет за ним следить, чтобы высмотреть его? И кто получит ордер от мирового судьи на обыск? И наконец, кто будет принимать удары, если он станет драться? — Он задумчиво покачал головой. — За Большим Артуром со мной пошли пятеро, мэм, и я счел это число достаточным. Но он сломал кости троим и оставил свою отметину на каждом, включая меня. Скажу вам честно, мэм, мое ремесло временами дело жуткое, и я с содроганием представляю, что может статься со мной какой-нибудь темной ночью.

Леди Сара улыбнулась.

— Мистер Слайм, — сказала она, — я глубоко сомневаюсь, что человека ваших способностей смогут одолеть простые головорезы. А что до страха, осмелюсь предположить, что вы — человек действия, в котором страх не пускает корней.

Слайм усмехнулся столь лестному комплименту и поклонился, не вставая со стула.

— Благодарю, мэм! — сказал он.

— И мое воображение не в силах постичь, как вы умудряетесь находить человека, который пытается скрыться. Мне это по-прежнему кажется главной трудностью. Как вы это делаете?

— Путем методичного накопления сведений, мэм, — ответил он. — Видите ли, мэм, каждый человек думает, что он особенный. Воображает, что он один такой. А вот и нет! — Он хлопнул ладонью по столу. — Он — член семьи, он — человек ремесла, он — завсегдатай клуба, или кабака, или клиент сапожника. Или он — щеголь и франт, что тайно встречается с девкой в комнатке над булочной! И по всем этим приметам его можно узнать… и найти! — Глаза Слайма горели энтузиазмом. — Я много бываю на людях, мэм, — чертовски много. И я говорю с теми, кто все видит: с конюхами, служанками, лавочниками, трактирщиками и тому подобным людом. И все, что я узнаю, я записываю сюда. — Он встал и открыл один из маленьких ящичков. Тот был полон карточек. Он вынул одну и протянул ей. — Вот ваш ответ, мэм. Тысячи таких карточек, систематизированных и внесенных в каталог, так что я могу выудить их, когда мне нужно. Здесь есть все, и я могу начать поиск дюжиной способов: по именам, ремеслам, порокам… — Он осекся, увидев, что она в недоумении разглядывает карточку. Он улыбнулся. — Нет, мэм, вы не сможете это прочесть. Это стенография, видите ли. Мой собственный метод. Улучшенная версия системы Сэмюэла Тейлора 1786 года.

Он снова сел и откинулся на спинку стула, его руки смахнули воображаемую пыль с полированной поверхности стола.

— Все мои собственные методы, мэм, разработанные лично мной. Ни один человек в Англии так не работает. Возможно, и во всем мире.

Леди Сара снова внутренне содрогнулась, осознав, на какой риск пошла, придя сюда. Риск куда больший, чем она предполагала. Виктор описал Слайма не более чем громилой высокого пошиба, инструментом, который она могла бы направить для применения насилия там, где сочтет нужным. Безусловно, она нашла физически опасного человека, но также и человека, наделенного интеллектуальными дарованиями, ненамного уступающими ее собственным. Она не ожидала ни такой проницательности в человеческой натуре, ни такой остроты и самобытности ума. Но это было неважно. Она решила жестоко наказать Виктора за пережитый ею испуг, а что до самого Слайма, то он был слишком одарен, чтобы им не воспользоваться.

К счастью, еще в самом начале их разговора она нащупала в характере Слайма слабость, которая позволит вести его, как быка за кольцо в носу.

— Мистер Слайм, — сказала она, — я приняла решение. Я нанимаю вас, чтобы вы нашли для меня одного человека. Его зовут Джейкоб Флетчер.

— Флетчер, мэм, — произнес Слайм. Он обмакнул перо, аккуратно вытер его и несколькими уверенными росчерками заполнил новую карточку.

— Но, мистер Слайм, — сказала она, — предупреждаю! Это дело настолько важно, что вы должны будете посвятить себя ему, оставив все прочие.

— О, — протянул Слайм, — неужели? — Он отложил перо и поднял брови. — Мэм, — сказал он, — если вы наслышаны о моей репутации, то знаете, что я не работаю задешево. Даже за обычные услуги, не говоря уже о моем безраздельном внимании. Так могу я спросить, какую плату вы имеете в виду?

Губы леди Сары приоткрылись, и грудь ее поднялась от глубокого вздоха.

— Что ж, сэр, — промолвила она. — Ту, которую жаждет ваше сердце…

*

Тем же вечером леди Сара непринужденно возлежала на софе в гостиной дома номер 208 по Мейз-хилл в Гринвиче. Комната была удручающе скудно обставлена, но, по крайней мере, у леди Сары были ее платья. На ней было любимое платье в стиле «Директория» из белого муслина, которое прекрасно облегало ее стройные ноги и ниспадало до самых щиколоток, обрамляя прелестные босые ступни паутиной ткани. Над этими ступнями, на коленях в конце софы, сгорбился ее сын Виктор. Его сюртук, жилет и рубашка лежали скомканной кучей рядом, а тонкая белая кожа спины и плеч была исполосована красными рубцами. Он хлюпал носом, всхлипывал и бормотал извинения.

— О, прекрати! — нетерпеливо бросила леди Сара. — Ты погряз в лицемерии, это всем известно. По-моему, тебе это даже нравится!

— Нет, — выдохнул он, — не когда ты так сильно лупишь.

— Хм, — рассеянно произнесла она, разглядывая тонкий хлыст, покачивавшийся в ее правой руке. — Возможно, и нет. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Виктор неловко завел руку за шею и провел пальцами по спине.

— Смотри! — сказал он, отдернув руку. — Кровь!

— Ах, мой малыш, — воскликнула она, вскакивая на ноги с самым трогательным проявлением раскаяния. — Покажи мамочке, где поцеловать. Я не знала.

Виктор повернулся к ней для осмотра.

— Вот, — сказал он.

— Где? — спросила она голосом горлицы.

— Вот здесь, — подтвердил он.

И — ХРЯСЬ! — она со свистом опустила хлыст точно на то же место. Виктор взвизгнул и подпрыгнул.

— Вот так! — воскликнула леди Сара, раздувая ноздри. Она отшвырнула хлыст в сторону. — Так-то лучше! Теперь ты получил по заслугам, глупый олух. — Она тяжело улыбнулась и с удовлетворением облизнула губы. — В следующий раз думай, что мне говоришь. А теперь оденься и подойди. У нас много дел.