Флетчер и Славное первое июня - Дрейк Джон

— Ну ты и чудак, ничего не скажешь, — сказал он, когда я закончил. Он пожал плечами и сдвинул шляпу на затылок. — Так тому и быть, мой мальчик! — сказал он. — Тогда мы пойдем другим галсом. Предоставь это мне. Я найду мистера Оукса и мистера Пегга и предложу им по пятьдесят фунтов на брата, чтобы они забыли, что видели. А лучше по сто. За такие деньги они поклянутся, что и собственных задниц найти не могут!

Это было лучше. Гораздо лучше. И я воспрял духом. Но была одна практическая проблема.

— Как ты их найдешь? — спросил я. — Они сошли на берег.

— Я сбегу, — сказал Сэмми. — Дезертирую. Но тебе придется подкинуть мне деньжат, Джейкоб. Этим сухопутным крысам нужно почуять запах наличных, чтобы они сговорчивее стали. Не обязательно всю сумму. Просто чтобы показать им, что к чему. Сколько у тебя есть?

Но я не слушал. Сэмми заставил мой мозг работать.

Я пытался удержать в голове с десяток идей одновременно. И это было трудно, потому что одна вещь постоянно ускользала, как только я выстраивал остальные в ряд. А нужно было все или ничего.

То, что предложил Сэмми, было хорошо. Это был путь вперед. И он разрубил узлы в моей голове. Но были и недостатки. Может, он и сбежит, а может, и нет. Может, получит пулю в спину от морпеха при попытке украсть лодку. Может, он найдет Оукса и Пегга, а может, и нет. Скорее всего, Сара Койнвуд и ее приятель Слайм надежно спрячут своих двух свидетелей. И превыше всего была Кейт Бут. Я не знал, были ли ужасные угрозы Сары Койнвуд реальными или сказанными лишь для того, чтобы помучить меня. Но я подумал о бедной маленькой Кейт, кричащей, когда это чудовище режет ее ножом, и мне стало дурно: физически дурно, до тошноты.

— Джейкоб! — сказал Сэмми. — Что с тобой? — Он повернулся к двум морпехам. — Позовите, мать вашу, хирурга! — сказал он. — У моего товарища припадок!

— Нет! — сказал я. — Нет. Просто дай мне подумать, Сэмми.

— Что такое, сынок? — спросил он, с тревогой глядя на меня. — Расскажи Сэмми.

И тут меня осенило. Все сложилось. План все еще был неидеален, и многое зависело от того, насколько я еще был в чести у Черного Дика. Но это было лучше, чем ждать, пока меня повесят.

— Эй, вы! — крикнул я своим лучшим, зычным голосом, которым окликают с мачты, и половина нижней палубы подпрыгнула, не говоря уже о двух морпехах, на которых я орал. — Пошлите к клерку адмирала и скажите ему, что я желаю воспользоваться предложением его светлости!

Это сработало на ура. Морпехи, в конце концов, всего лишь автоматы. Наори на них погромче, и они сделают, что велено. Сэмми откинулся назад и ухмыльнулся. Затем я понизил голос до шепота, и мы проговорили еще час.

На рассвете следующего дня, 14 июня, от «Куин Шарлотт» отчалила лодка, и четыре гребца потянули к Портсмут-Пойнту. В лодке был один пассажир: Сэмми Боун. После сорока лет непрерывной службы на военном корабле Сэмми сходил на берег со свидетельством о почетном увольнении в своей сумке. Свидетельство было подписано самим адмиралом лордом Хау.

Кроме того, у Сэмми были векселя, подписанные клерком адмирала, на сумму в триста фунтов. Сто из них были пенсией для Сэмми, уволенного со службы в качестве одолжения мне, а остальные предназначались Норрису Полперро или его вдове. Все деньги должны были быть возмещены его светлости мною, как только у меня появится такая возможность. Черный Дик все еще был на моей стороне, слава Богу. Пока что все шло хорошо.

*

Я пробыл на борту «Куин Шарлотт» еще два дня, потому что за мной пришли только после полудня пятнадцатого. Мистер Смизерс, лейтенант Ллойд и его люди прибыли на баркасе с дюжиной гребцов, все вооруженные саблями и пистолетами. Когда меня привели снизу, команда Ллойда уже была выстроена в ожидании на шканцах. Это была отборная коллекция пузатых, со сломанными носами старых головорезов, одолженных на день у вербовочной службы, и матросы «Куин Шарлотт» взирали на них с презрением. Меня вывели в сопровождении двух моих морпехов, всего щеголя в костюме, который я выпросил у клерка адмирала. Лицо у меня было такое, будто я выдержал пятьдесят раундов с чемпионом всей Англии по боксу, но по одежде я был джентльмен.

Тот самый лейтенант, который вежливо говорил со мной раньше, стоял рядом с лейтенантом Ллойдом.

— А! — сказал он, когда я подошел. — Вот ваш человек, мистер Ллойд, — и он посмотрел на меня, а затем на дюжину людей Ллойда, вооруженных как для абордажа. — Вы совершенно уверены, что приняли достаточные меры предосторожности? Дайте мне пять минут, и я смогу собрать вахту правого борта, чтобы усилить ваш отряд.

Те из команды «Куин Шарлотт», кто это слышал, рассмеялись, но Ллойд лишь усмехнулся, ничего не сказал и достал комплект ножных и ручных кандалов, соединенных цепью в несколько футов.

— Конечно! — сказал другой лейтенант. — Как мудро! Какое прекрасное зрелище — видеть, как эксперт берется за дело.

Но я был ошеломлен, увидев это железо.

— Сэр, — обратился я к дружелюбному лейтенанту, — его светлость твердо заверил меня, что о кандалах не может быть и речи. Я джентльмен и требую, чтобы со мной обращались соответственно. — Я потел и пытался унять дрожь в коленях, боясь того, что может произойти дальше. Если я не избавлюсь от этих кандалов, я пропал.

— Так и будет, сэр! — сказал он. — Мистер Ллойд, я ручаюсь за честь этого джентльмена.

— Мистер Флетчер, — обратился он ко мне, — дадите ли вы мне слово джентльмена не пытаться бежать?

— Даю, сэр, — ответил я.

— Хм! — сказал Ллойд. — Этот, э-э… джентльмен обвиняется в мятеже и убийстве.

— Возможно, — сказал другой, — но вы бы не заковали в цепи французского офицера, взяв его под стражу, и вы не станете обращаться с англичанином хуже, чем с ним!

— Верно! — пронеслось среди команды «Куин Шарлотт», и люди Ллойда начали переминаться с ноги на ногу и смущенно опускать глаза.

Разве не поразительно, на что способно воззвание к неразумному? Если вдуматься в то, что он говорил, это была чушь. Какая разница, англичанин я, француз или китайский прачка? Если спросите меня, Ллойд был прав, а все остальные — нет. За свою карьеру меня арестовывали десятки раз, и любой офицер, у которого была хоть малейшая возможность меня рассмотреть, никогда не приходил меньше чем с шестью людьми за спиной, а некоторые приводили и гораздо больше. Я воспринимаю это как своего рода комплимент.

Тем не менее, лейтенант, имени которого я так и не узнал, по всей вероятности, спас меня от виселицы, потому что цепи Ллойда вернулись в мешок и больше их не видели. А вскоре после этого появился Смизерс, должным образом подписав расписку в получении моего тела, и мы спустились за борт. Это сильно напомнило мне, как меня забирали с «Джона Старка» в Бостоне. И снова я был под арестом. Но на этот раз криков «ура» не было.

Я вел себя как паинька, пока мы шли к берегу, и баркас качался на больших медленных волнах. Смизерс и Ллойд немного поболтали, а я навострил уши, чтобы уловить, что происходит. Я уже имел довольно хорошее представление об их планах, потому что вытянул из клерка Черного Дика все, что мог. Будучи человеком адмирала во всем, а адмирал был ко мне благосклонен, клерк говорил свободно, так что я знал, что на берегу меня будет ждать закрытая карета, чтобы отвезти в тюрьму. Смизерс и Ллойд препирались из-за отсутствия на мне цепей. Похоже, Смизерс нес окончательную ответственность за мою доставку и был раздосадован, что с ним не посоветовались. Я подумал, что лучше вмешаться.

— Джентльмены, — сказал я, — прошу вас, будьте уверены, я дал слово и связан честью, а это цепи покрепче тех, что может выковать любой кузнец.

— Видите? — сказал Ллойд. — Что я вам говорил?

— Хм, — произнес Смизерс, разглядывая меня острыми глазками. — Полагаю, вреда от этого не будет. — Он посмотрел на мускулистые руки дюжины вербовщиков. — Да, — сказал он, — полагаю, так.

После этого я изо всех сил старался вести себя как английский джентльмен, благородно сносящий удары жестокой судьбы. Я так усердствовал, что, когда баркас уткнулся носом в гальку на Портсмут-Пойнте, мне позволили выбраться и пойти вместе с людьми Ллойда, и никто не хватал меня за руки и не тыкал пистолетом в ребра. Хрусть! Хрусть! Хрусть! Вверх по пляжу, где до меня проходили и после меня пройдут поколения британских моряков. А потом показалась обещанная карета.