Флетчер и Славное первое июня - Дрейк Джон

Позже, когда суматоха улеглась и все снова стихло, один из морпехов перекинулся со мной парой слов, просто чтобы я уяснил новые правила.

— Эй! — сказал он, ткнув в меня длинным штыком на конце мушкета. — Эй! Слухай сюда, ублюдок! — Я поднял голову и сощурился уцелевшим глазом. — Наш товарищ завтра получит две дюжины, из-за тебя, — сказал он и повернул мушкет, показывая мне замок — он был полностью взведен, ждал лишь касания спускового крючка. — Видишь это, ублюдок? Попробуешь еще раз выкинуть то, что сейчас, и мы тебя, мать твою, пристрелим на месте!

Я бы почти предпочел, чтобы он так и сделал. И если бы я мог выбраться через пушечный порт, я бы бросился за борт и пошел ко дну без следа. В моей жизни бывали чертовски ужасные минуты отчаяния, и это была одна из них. Я чувствовал, будто у меня нет ни единого друга на всем свете, а враги мои потешаются надо мной.

30

Я сидел в своем горе, почти не притрагиваясь к еде, которую мне принесли к чаю, и просто смотрел в пушечный порт на бегущие волны. Склянки, отбиваемые корабельным колоколом, указали время, и я вспомнил первые дни своей службы, когда меня только-только забрали по набору и все казалось черным. Выхода, казалось, не было вовсе.

Затем, около десяти часов, когда летний свет начал угасать, ко мне явился еще один посетитель. Мне было так жаль себя, что я даже не поднял головы, когда послышались шаги. А потом я услышал его голос.

— Здорово, парень, — раздался йоркширский говор, и я поднял глаза. Передо мной стоял Сэмми Боун, со всеми своими пожитками в холщовой сумке через плечо. Он был одет по-праздничному: круглая лакированная шляпа, черная лента в длинной косичке, цветные тесемки, нашитые по швам синей матросской куртки, и полосатая красно-белая рубашка с синим шелковым шейным платком. У него даже на туфлях были серебряные пряжки.

— Черный Дик за мной посылал, — сказал он, гордо ухмыляясь. — Лорд Хау, адмирал флота, под началом которого я ходил еще в Американскую войну! Послал за мной, чтобы я подошел к борту и поднялся на корабль. По имени меня вызвал, вот как!

Рядом с Сэмми стоял лейтенант. Он шагнул вперед и коснулся шляпы, приветствуя меня. Возможно, это был тот самый лейтенант с платком из драки на баке, не знаю. Но он нашел для меня доброе слово.

— Жаль видеть вас в таком положении, мистер Флетчер, — сказал он и протараторил какую-то тарабарщину, которую я принял за французский. — «Фортýн де ля гер», — сказал он, что на королевском английском означает: «Не переживай, старина, с кем не бывает», — и это были весьма добрые слова в тот момент.

Затем он повернулся к моим двум морпехам.

— Мистер Флетчер желает поговорить с этим добрым человеком наедине, — сказал он, указывая на Сэмми. — Таково желание его светлости.

— Сэр! — рявкнули оба морпеха, топнув сапогами и отдав честь мушкетами.

— А вы, Боун, — сказал лейтенант Сэмми, — можете спросить меня у кают-компании, когда закончите свои дела.

— Так точно, сэр! — ответил Сэмми, приложив руку к шляпе.

— Доброго дня, Флетчер, — сказал лейтенант, — и пусть вам сопутствует удача. — И он ушел.

Мои два охранника отступили, и Сэмми присел рядом со мной на корточки.

— Чтоб мне провалиться, Джейкоб, — сказал он, — кто это тебя так, наши или французы?

Он пытался шутить, но по тревожному взгляду я понял, что выгляжу хуже, чем думал.

— Наши, — ответил я.

Он кивнул и снял с шеи свой шелковый платок.

— На, — сказал он, — давай-ка грязь у тебя из глаза вычистим. — Он огляделся в поисках чего-то. — Эй! Служивый! — крикнул он ближайшему из морпехов. — Принеси-ка нам воды, приятель?

— Пошел ты, браток, — ответил морпех, — я тебе нахрен не прислуга!

Сэмми встал и ткнул пальцем в морпеха.

— Ты! — сказал он. — Лобстер! Как тебя звать?

— А тебе какое дело? — огрызнулся морпех.

— А такое, что я хочу знать, чтобы лорду Хау доложить, вот почему.

— Да ладно! — сказал морпех. — Лорду Хау! А ты кто такой будешь?

— Я? — переспросил Сэмми. — Я Сэмми Боун. Тот самый Сэмми Боун, о котором сигналили по всему флоту, чтобы он явился на старую «Куин Шарлотт» по воле лорда Хау… так что если ты не принесешь мне долбаной воды, я сделаю так, что тебя у решетки распишут под красный, белый и синий! Одно мое слово, парень, — вот и все, что нужно!

Два морпеха нервно переглянулись.

— Да ладно… — протянул тот, к кому обратился Сэмми, но отдал мушкет своему товарищу и пошел за ведром свежей воды.

— Давай-ка я тебя умою, сынок, — сказал Сэмми и намочил платок, прежде чем стереть запекшуюся кровь с моих волос и глаз. Я обнаружил, что когда он закончил, заплывший глаз снова может видеть. Веки просто слиплись.

Я был до чего же рад видеть Сэмми. Это напомнило мне счастливые дни на борту «Фиандры» с ним и другими моими товарищами по кубрику. У меня никогда не было никакой семьи, и я вырос сиротой. Сэмми был намного старше нас всех и был естественным лидером нашего бачка. А в кубрике Сэмми все было по-честному, поровну. Хорошо, когда есть друзья, и отчаянно плохо, когда их нет.

— Мне рассказали, что случилось, — сказал Сэмми, когда закончил меня умывать. — Это из-за того ублюдка Диксона, да? Того, которого ты убил на «Булфроге»?

— Да, — ответил я, — и из-за нее, леди Сары Койнвуд. Я ее встретил, Сэмми. Она была здесь.

— Она? — переспросил он. — Жена твоего отца?

— Нет, — сказал я, — он мне не отец. Я не могу думать о нем так.

— Нет? — сказал он.

— Нет, — ответил я и обнял его за плечи. — Он мне не отец.

— Отстань, дурень! — сказал он, но похлопал меня по руке и даже не попытался отодвинуться, и так мы просидели некоторое время, не разговаривая.

— Ну и что нам делать? — спросил наконец Сэмми.

— Не знаю, — ответил я, и тут меня осенило. — А как насчет Норриса? — спросил я. — Норрис был там, когда те двое видели, как я убил Диксона. Как думаешь, Норрис скажет, что Диксон напал на меня первым? Он сделает это для меня?

Сэмми вздохнул и покачал головой.

— Конечно, сделал бы, парень, да только не может он.

— О нет! — сказал я. — Он что, умер?

— Нет, парень, — ответил он, — но его тяжело ранило. Нас с ним записали на «Брансуик» канонирами с нижней палубы, и в бою мы стояли так близко к «Ванжёру», что пришлось палить прямо сквозь наши собственные пушечные порты, потому что поднять их было никак! И Норриса всего изрешетило щепками от нашего же огня. Его свезли на берег в госпиталь Хаслар, и Бог знает, выживет ли он. — Он посмотрел на меня и грустно улыбнулся. — Так и остались мы с тобой, Джейкоб, из всех ребят с «Фиандры», а старый корабль — на дне морском.

— Ох, — сказал я, — тогда я пропал.

— Чушь собачья! — яростно бросил он. — Клянусь Богом, Джейкоб, ты иногда слишком легко сдаешься!

— Но я виновен, — уныло произнес я. — Это давит на меня, Сэмми. Сначала я думал, что нет, но это так.

— Ну ты и дурень, — сказал он, — первого июня ты, говорят, французов как мух бил, и это, похоже, тебя не беспокоит!

— Там было или они, или я, — ответил я.

— Да, — сказал он, — а на «Булфроге» было или ты, или Диксон! Этот ублюдок тебя преследовал.

— Они меня все равно за это повесят, — сказал я.

— Сначала им нужно это доказать, — возразил он.

— Есть свидетели: Оукс и Пегг.

— Так назови их лжецами, мать твою!

— Но кто мне поверит?

— Да любой, черт тебя подери! Ты богатый человек!

— Какая разница?

— Огромная! Кто поверит паре простых матросов с нижней палубы против джентльмена, наследника целого состояния? — Сэмми нахмурился и покачал головой. — Не так устроен мир, парень, и не могу поверить, что такой шустрый малый, как ты, этого не знает.

Сэмми был прав. И я знал, что он прав. Но у меня не хватало духу на борьбу. В большинстве случаев я мог врать не хуже любого из них, но не в этом. Убийство Диксона подкосило меня в самой основе, и я знал, что если меня приведут в суд, я не выдержу. Я изо всех сил пытался объяснить это Сэмми.