Флетчер и Славное первое июня - Дрейк Джон

Единственные пути внутрь и наружу были по морю или через ворота, которые в военное время охраняли вооруженные «красные мундиры». Так что, как только новость о моем побеге разнеслась, солдаты стали искать меня у ворот, а флот — стеречь каждую лодку.

С другой стороны, шла война, и у армии с флотом было слишком много дел, чтобы уделять много внимания одному сбежавшему человеку. На это мы и надеялись, и так оно и вышло. Сэмми следил за воротами, и мы обнаружили, что через несколько дней охрана ослабла, и в конце концов они перестали переворачивать содержимое телег и повозок в поисках прячущихся, а почтовые и рейсовые кареты проезжали даже без досмотра. Но для верности мы выждали целых восемь дней, и Сэмми несколько раз въезжал в город и выезжал из него на купленной им повозке, просто чтобы проверить, не остановят ли его.

Повозка была еще одной идеей, пришедшей нам в голову на борту «Куин Шарлотт». Я никак не мог рассчитывать выйти из Портсмута пешком. Даже ночью я слишком велик и слишком заметен. Даже самый тупой солдат остановил бы меня. Значит, требовалось прикрытие в виде транспортного средства. Но любой общественный транспорт рисковал тем, что меня могли обнаружить, так что нам нужно было что-то свое. Так я мог спрятаться, пока Сэмми правил, и нам не пришлось бы идти пешком до самого Лондона, оказавшись за городскими стенами.

Тот факт, что Сэмми ничего не смыслил ни в лошадях, ни в повозках, нимало его не беспокоил.

— Ты умеешь править, Сэмми? — спросил я.

— Ага! — без колебаний ответил он.

— Ты когда-нибудь правил? — с подозрением спросил я.

— Нет! — сказал он.

— Но как же ты можешь?..

— Джейкоб, парень, — сказал он, — если я могу убрать брам-лисель в шторм, то уж как-нибудь и лошадиной задницей управлять смогу!

Это было типично для этих проклятых моряков. Они так упрямо гордились тем, что умеют, и так презирали сухопутных, что думали, будто могут все. И действительно, одним из зрелищ любого морского порта была компания моряков в увольнении, с реквизированной каретой, набитой девицами и выпивкой, несущаяся во весь опор по платной дороге с веселым матросом на вожжах и бледным от ужаса кучером, съежившимся рядом.

Так что Сэмми купил большой дог-карт, с сиденьем для двоих и большим ящиком сзади с прорезями для вентиляции, для перевозки охотничьих собак. Он переплатил втридорога негодяю, который ему его продал, и потратил день, ковыляя по городу и учась говорить «Тпру!» вместо «Стоп, машина!» и «Но!» вместо «Давай-давай». Но он довольно быстро освоился, и к тому времени, как я сошел на берег, он правил как человек с двадцатилетним опытом. Что, полагаю, доказывает его правоту.

В день, когда меня должны были доставить на берег, он околачивался у Портсмут-Пойнта с повозкой и следовал за каретой, в которой везли меня и моих похитителей. Когда я выпрыгнул, он оставил повозку на попечение мальчишки-уборщика и погнался за мной. Он был наготове, а несчастный лейтенант Ллойд не ожидал нападения сзади.

Мешок с песком тоже был продуманной деталью.

— Он тяжелый, понимаешь? — сказал он. — Но он мягкий, так что костей не ломает. Смысла убивать этого ублюдка не было, верно?

Итак, 24 июня Сэмми вывез нас через старые ворота Святого Фомы в равелине Лендпорт, выбрав время, когда движение было самым оживленным, и мы проехали, никем не замеченные. Он правил, а я был втиснут в собачий ящик, уперев колени в подбородок и жалея себя. Во-первых, человеку моего роста это было чертовски неудобно, но хуже того, я беспокоился. Я беспокоился о том, что Сара Койнвуд может сделать с Кейт Бут. Позже, когда мы выехали на открытую дорогу и людей стало поменьше, я выбрался из ящика и обсудил это с Сэмми — наверное, уже в сотый раз.

— Как думаешь, она сделает то, что сказала, Сэмми? — спросил я.

— Нет, тупица ты безмозглый! — сказал он. — Я же тебе говорил: она это сказала только потому, что она бешеная сука.

— Да, но если она бешеная, она может это сделать в любом случае.

— Не настолько она бешеная. Она ведь пошла на тебя с Законом за спиной, не так ли? Это была хитрая работа. Бешеная баба на такое не способна.

— Но она может сделать это из злости. Она может…

— Чтоб меня, Джейкоб, — сказал Сэмми, выведенный из себя моим упорством, — заткни ты уже свою говорильню, а? Слушай! Если бы она… — Сэмми запнулся, подыскивая слова, чтобы произнести непроизносимое, — если бы она сделала… те вещи… что она сказала… то она бы сделала это так, чтобы ты видел, верно? Это было бы сделано, чтобы до тебя добраться. А раз ты скрылся, то и смысла в этом нет, так ведь?

— Полагаю, так, — уныло ответил я.

— В любом случае, — сказал он, — зачем нам вообще ехать в Лондон? Мы можем найти корабль в Бристоле так же легко, как и в Лондоне, и тогда весь мир у наших ног! — Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Ты столько месяцев обходился без мисс Кэти, так чего ты теперь из-за нее ноешь?

— Нет, — сказал я, — я в ответе. Я бы и собаку в руках этого чудовища не оставил.

— Хм, — сказал Сэмми и глубоко вздохнул. — Пожалуй, нет, — произнес он, — но леди чертова Сара просто так ее не отдаст, ты же знаешь.

— Знаю, — сказал я. — Как думаешь, твой брат сможет нам помочь?

— Может быть, — сказал он и тяжело вздохнул.

— Расскажи мне о нем еще раз, Сэмми, — попросил я, отчасти потому, что хотел знать, но в основном потому, что мое беспокойство все больше и больше угнетало Сэмми — состояние, в котором я его никогда раньше не видел.

Сэмми любил говорить о своем брате, и я подумал, что это может его подбодрить.

— Ну, — сказал он, — наш Тоби на несколько лет младше меня, он еще мальчишкой в Лондон уехал. Женился на Пен много лет назад, и у них шестеро или семеро детей. Я вижусь с ним раз в несколько лет, когда бываю в Лондоне. У него верфь в районе Уоппинга, и он парень не промах. — Сэмми ухмыльнулся. — Он своего рода спасатель. Вот кто он. Он и его приятели спасают всякий такелаж и снаряжение с кораблей в лондонских доках.

Я тоже ухмыльнулся. Это была любимая тема Сэмми. Он безмерно гордился своим братом, который, по его мнению, действительно чего-то добился в жизни.

— Какое снаряжение он спасает? — спросил я.

— Всякое, — ответил Сэмми. — Немного рома и сахара из доков Вест-Индии. Потом специи, шелк и тому подобное с ост-индских кораблей. То, что не слишком громоздкое.

— Он их спасает, значит? — спросил я.

— Ага, парень! — сказал он.

— И он нас примет, да? — спросил я.

— Примет, парень! — ответил Сэмми.

*

Мы были в пути десять дней, потому что сочли за лучшее держаться подальше от главных дорог, которые были слишком оживленными. Так мне не приходилось каждый раз карабкаться в ящик, чтобы спрятаться, когда мимо в облаке пыли проносилась карета, и пассажиры на империале с любопытством смотрели на нас сверху вниз. Но проселочные дороги означали окольный путь и частые блуждания. Мы не осмеливались пытаться сменить лошадь, потому что это привлекло бы внимание. Так что нам приходилось постоянно давать отдых нашей единственной кляче, и это тоже нас замедляло. Ночью мы разбивали лагерь в маленькой парусиновой палатке и готовили еду на открытом огне.

Сэмми справлялся с практическими делами с непревзойденной легкостью. Это была сущая правда, что моряки могут освоить любое ремесло. Он разбивал лагерь не хуже американского первопроходца.

Наконец мы въехали в Лондон, который, как и сегодня, можно было учуять раньше, чем увидеть: угольный дым и лошади. Бесчисленные тысячи и того, и другого. Как только мы влились в гущу движения, я выбрался из ящика и смело сел рядом с Сэмми. Нет лучшего места, чтобы спрятаться, чем Лондон. Что значит один человек среди этих орд?

И неважно, что я был здоровый. То, что могло бы броситься в глаза даже в таком городе, как Портсмут, в Лондоне терялось. Полагаю, даже человек с двумя головами нашел бы себе с дюжину подобных, и уж точно, когда попадаешь на Чипсайд и Корнхилл, где торговля праздновала свой триумф, там были представлены все лица человечества: турки, китайцы и кудрявые негры, не говоря уже о простых англичанах, которым случилось хорошо вырасти.