Товарищ мэр - Руслан Муха

Кристина странно посмотрела, кажется, даже улыбнулась.

— Я помогу, Евгений Михайлович. Не стесняйтесь спрашивать.

Частный сектор сменился полем, а затем мы свернули на заасфальтированную дорогу, ведущую к высокому забору с колючей проволокой и шлагбаумом. Худощавый охранник в строгой форме, увидев машину, отдал честь и поднял шлагбаум. Мы въехали на закрытую территорию.

«Посёлок», как я понимаю, какой-то то ли секретный, то ли опять какая-то капиталистическая блажь. Потом понял, что последнее.

Дорога вилась между ухоженными участками с огромными вычурными домами, похожими на маленькие дворцы. Чем дальше мы ехали, тем больше становились хоромы. Я сжимал кулаки, представляя, сколько народных денег было вложено в эту показную, буржуазную роскошь.

Наконец мы подъехали к самым высоким кованым воротам, которые я когда-либо видел. Ворота сами собой бесшумно и плавно разъехались в стороны.

Мы заехали на территорию, больше похожую на парк. Безупречный газон, цветы, подстриженные кусты, сложенные в замысловатые фигуры, дорожки, посыпанные светлым гравием. В центре двора бил фонтан, а по его краям стояли мраморные копии каких-то античных статуй. Трёхэтажный особняк из светлого камня с колоннами и панорамными окнами возвышался в глубине сего поместья.

— Это мой дом? — сам удивился я, услышав в своём голосе отвращение.

— Ага, добро пожаловать домой, Женя Михалыч! — бодро отозвался ничего не понявший Вова, подкатывая к парадному входу.

Я молча вышел из машины, глядя на это архитектурное излишество. Во рту стоял горький привкус. Это был не дом. Это был памятник победившему капитализму, алчности, цинизму и полному отрыву от реальности. И к гадалке не ходи, обычные люди Жданогорска наверняка так не живут.

В этот момент в кармане заиграл навязчивый мелодичный звонок. Я вытащил айфонку. На экране горела надпись: «Алексей Сергеевич».

Я вопросительно посмотрел на Кристину. Она бросила быстрый взгляд на экран и тихо, с оттенком ужаса, произнесла:

— Губернатор.

Глава 5

Губернатор, значит. Я в этом теле всего несколько дней и почти ничего не знаю о реальных отношениях Марочкина с сильными мира сего. И притворяться, что меня нет, совсем не по-мужски. Значит, пора познакомиться.

— Не берите, — резко прошептала Кристина, замирая на каменных ступенях парадного крыльца. Лицо её было напряжено, взгляд категоричный. — Это губернатор Князев. Полагаю, он недоволен. Сильно. Возможно, нам для начала стоит уладить…

Я не дослушал ее, коснулся экрана, и на нём появились цифры, как на таймере. Я глубоко вдохнул влажный, пахнущий цветами воздух и поднёс телефон к уху.

— Слушаю вас, Алексей Сергеевич, — произнёс я ровно и спокойно.

В трубке на секунду воцарилась тишина, а затем раздался низкий, густой голос, намеренно растягивающий слова:

— Здравствуй, Евгений, — протянул он моё имя, будто пробуя на вкус. — Ну что, герой? Отошёл от своих подвигов?

Я поймал напряжённый взгляд Кристины. Она, кажется, даже не дышала, её пальцы побелели, с силой сжимая ручку сумочки.

— Я в порядке, спасибо за беспокойство, — холодно ответил я.

Тишина в трубке стала густой и тяжёлой. Потом голос Князева, сдавленный от ярости, прорвался наружу:

— Беспокойство? — прошипел он. — Ты думаешь, я звоню, чтобы поинтересоваться твоим здоровьем? Ты там вообще страх потерял? Ты что, мать твою, творишь? Я тебя зачем поставил? Чтобы ты проблемы плодил?

— А в чём, собственно, проблема? — спокойно спросил я, прекрасно понимая, что такой ответ взбесит его ещё больше. Но мне ведь нужно было понять, что именно его так разозлило.

— Проблема⁈ — его голос стал тихим и приобрёл опасную, шипящую окраску. — Ты в своём уме вообще? Ты че, дурак что ли? На посту второй месяц, а уже звездуешь? Ты что? Не в курсе, как у нас наверху к таким вывертам относятся? Ты меня сильно разочаровываешь, Женя…

На последней фразе запал его ярости иссяк, послышалась усталость. И снова это уже знакомое снисходительное отношение, как к школяру. Надо бы паспорт проверить, может, мне на самом деле и шестнадцати нет. Такое отношение нужно срочно исправлять.

— Понимаю, молодость-дурость, — как-то по-отечески вдруг заговорил Князев, — но у тебя задача была проще некуда: делать, что велят, и не высовываться. А ты что устроил? Этот развод, пьяная езда… Ну что ж ты, Женя, так меня подводишь?

— Алексей Сергеевич, — спокойно сказал я. — Понимаю ваше недовольство, но у меня всё под контролем.

В трубке повисла тишина, затем послышался усталый вздох.

— Под контролем, значит, — тяжёлым тоном произнёс Князев. — Очень хотелось бы верить. Но пока я вижу, что ты только косячишь и косячишь. Будь в тебе хоть капля характера и мозгов твоего отца, этих проблем бы и не было.

Вот так, снова всплыл Михаил Марочкин. Надо бы больше о нём узнать, человек он был явно непростой и уважаемый. Жаль только, что его сына-дурачка по протекции тащат, вспоминая папеньку. А он явно даже не врубался, какое бремя на него свалили. Но что уж теперь? Понятное дело, что мне это всё разгребать.

— Значит так, Женя, — перешёл на деловой тон Князев. — Ни тебе, ни мне скандалы не нужны. Как я говорил, наверху такое не любят, лишний раз их внимание привлекать, себе дороже. Развод твой, хрен с ним, дело житейское. Но вот что жене с секретаршей изменял — это уже скандал. Не скрепно, понимаешь? У нас сейчас, сам знаешь, какая политика. Государство за институт семьи топит, демографию поднимаем. Измена, удар по репутации. Исправляй. Секретарше рот закрой. С женой хочешь мирись, хочешь нет, твоё дело. Но чтобы она о тебе исключительно уважительно отзывалась и измену отрицала. Что до аварии…

— Здесь уже всё решено, — ответил я. — Медицинская экспертиза показала, что алкоголя в крови не было. Причина ДТП неисправные тормоза.

— Выкрутился, значит, — явно усмехнувшись, протянул Князев. — Молодец, хитрожопый. Но сплетни, слухи… Сам понимаешь, народ верит им больше, чем фактам. Так что поднапрягись, репутацию поправь. В детский дом сгоняй, подарки раздай или на улицу какую-нибудь фонарей поставь. Короче, загладь вину.

Я молчал, думая про себя, как же всё просто у этих «буржуев». В моё время такими подачками проступки не замаливали. Вылетел бы из кресла со свистом.

— И ещё, Женя, — продолжил Князев, снова становясь серьёзным. — Ещё один такой косяк, и ты свободен. Там вон твой зам, Гринько или Гунько, стелется половиком и в затылок тебе дышит. Мне вчера не посчастливилось с ним беседовать. Таких жополизов ещё поискать. Ты с ним поосторожнее, он явно тебя подсиживает. Но он кто? Выскочка и хрен с горы, непонятно откуда взявшийся. А ты сын уважаемого человека. Не срами имя отца, докажи делом, что достоин его памяти. А