Я – Товарищ Сталин 4 - Андрей Цуцаев
Серов, дочитав, отложил письмо и посмотрел на Тесфайе.
— От кого это?
Тесфайе ответил:
— Итальянский посыльный, господин. Пришёл утром, сказал, от Грациани. Ждёт ответа у рынка.
Серов, постукивая пальцами по столу, кивнул.
— Хорошо. Приведи его сюда. Посмотрим, что за посредник.
Тесфайе ушёл, а Серов повернулся к карте, его взгляд скользил по красным булавкам, обозначавшим итальянские позиции. «Грациани готов платить, — подумал он. — Значит, Лоренцо знает больше, чем говорит. Или это ловушка?» Он подозвал Волкова.
— Гриша, Грациани предлагает два с половиной миллиона лир за полковника. Что думаешь?
Волков, подняв бровь, отложил револьвер.
— Два с половиной миллиона? — Он присвистнул. — Это куча денег. Грациани не дурак, он знает, что делает. Но Лоренцо серьезный заложник.
Серов, кивнув, посмотрел на карту.
— Верно. Но деньги — это оружие, танки, люди для абиссинцев. Если мы возьмём лиры, сможем усилить сопротивление. Вопрос, стоит ли Лоренцо этой цены.
Волков, хмыкнув, ответил:
— Может, деньги лучше, чем терпеть его упрямство. Но решать тебе.
Через час Тесфайе вернулся с итальянским посредником, худощавым мужчиной лет сорока в пыльном костюме и фетровой шляпе. Его звали Альберто Рицини, торговец из Асмэры, работавший на итальянцев. Его лицо, загорелое и морщинистое, выражало смесь страха и решимости. Он снял шляпу, поклонился Серову и сказал на итальянском:
— Господин, я от генерала Грациани. Он предлагает два с половиной миллиона лир за полковника ди Сальви. Деньги будут доставлены в течение трёх дней, через нейтральную сторону — швейцарского дипломата в Джибути.
Серов, сидя за столом, посмотрел на Рицини.
— Два с половиной миллиона лир, — повторил он медленно, на итальянском. — Генерал Грациани щедр. Но почему он так ценит полковника? Что знает ди Сальви, чего не знаем мы?
— Полковник — друг генерала. Грациани не бросает своих людей. Это всё, что я знаю. Это честная сделка. Вы получите их, а мы — ди Сальви. Живого.
Серов, улыбнувшись тонкой, холодной улыбкой, встал и подошёл к карте, коснувшись булавки у Асмэры.
— Живого? — Он сделал паузу, его голос стал тише. — А если я скажу, что ди Сальви уже рассказал нам всё? Планы наступления, численность войск, маршруты. Зачем нам деньги, если у нас есть его слова?
Рицини побледнел, его пальцы сжали шляпу.
— Вы лжёте, — сказал он, но голос выдал неуверенность. — Лоренцо — офицер, он не предаст Италию. Назовите цену, если вам мало. Грациани готов говорить.
Серов, повернувшись, посмотрел на Рицини.
— Цена? — Он вернулся к столу, взял письмо Грациани и постучал по нему пальцем. — Но допустим, я соглашусь. Как Грациани доставит деньги? И что мешает нам взять их и оставить ди Сальви?
Рицини, проглотив ком в горле, ответил:
— Швейцарский дипломат, Карл Гессен, в Джибути. Он нейтрален, работает с итальянцами и французами. Деньги будут в банковских векселях, под его гарантией. Вы получите их, как только передадите Лоренцо. Грациани даёт слово.
Волков, стоявший у двери, хмыкнул, его голос был насмешливым:
— Слово Грациани? Это тот, кто уничтожает деревни газом? Прости, но мы не верим словам итальянцев.
Рицини, покраснев, повернулся к Волкову.
— Я всего лишь посредник, — сказал он резко. — Моя задача — передать предложение. Принимайте или нет, но Грациани не шутит. Два с половиной миллиона лир — это не мелочь. Решайте быстро, или он найдёт другой способ вернуть полковника.
Серов, посмотрев на Волкова, кивнул, затем повернулся к Рицини.
— Хорошо, — сказал он. — Я подумаю. Вернёшься завтра утром. Если Грациани хочет ди Сальви, пусть будет готов доказать, что деньги реальны. И без фокусов.
Рицини, кивнув, надел шляпу и вышел. Тесфайе проводил его до двери, а Серов вернулся к карте, его пальцы снова постучали по столу.
— Что думаешь, Гриша? — спросил он, не отводя глаз от карты.
Волков, пожав плечами, ответил:
— Москве он не особо нужен. Они отреагировали на его пленение вяло. Ловушка это или нет, деньги — это наш шанс. Абиссинцам нужны винтовки, патроны, медикаменты. Но если Лоренцо знает планы Грациани, он ценнее любых лир.
Серов, кивнув, сказал:
— Верно. Но Грациани не станет платить, если не уверен, что Лоренцо молчит. Я думаю, что там дело не только в дружбе. Приведи его. Посмотрим, как он отреагирует.
Волков и Козлов привели Лоренцо в комнату с картой. Полковник, всё ещё связанный, выглядел измождённым, но его глаза горели решимостью. Серов, сидя за столом, посмотрел на него и сказал:
— Полковник, ваш друг Грациани предлагает за вас два с половиной миллиона лир. Щедро, не правда ли? Но я думаю, вы стоите дороже. Назови планы наступления, и, возможно, мы отпустим тебя без денег.
Лоренцо, выпрямившись, ответил:
— Грациани? Он знает, что я не предам. Можете взять его деньги и сгнить в аду. Я ничего не скажу.
Серов, улыбнувшись, подошёл ближе, его голос стал мягче, но с угрозой:
— Ты храбрый, полковник. Но храбрость не спасёт твою семью в Риме. Подумай о них. Назови планы, и ты вернёшься домой. Или мы найдём другой способ.
Лоренцо, сжав кулаки, ответил, его голос дрожал от гнева:
— Не трогайте мою семью, вы, грязные псы. Я скорее умру, чем предам Италию. Грациани найдёт меня, и вы заплатите.
Козлов, стоявший у двери, хмыкнул.
— Упрямый, — сказал он Волкову по-русски. — Но сломается. Все ломаются.
Серов, посмотрев на Лоренцо, махнул рукой.
— Уведите его. Пусть подумает до утра.
Волков и Козлов увели Лоренцо обратно в сырую комнату, где он рухнул на пол, его мысли кружились в голове: «Грациани не сдастся. Но что, если они тронут мою семью? Но я не могу предать». Он смотрел на решётку окна, за которой виднелся кусок звёздного неба, и думал о Риме, о детях, о войне, которая пожирала всё.
Серов, оставшись один, вернулся к карте. Он взял письмо Грациани и перечитал его, его пальцы снова постучали по столу. Аддис-Абеба, пыльная и шумная, жила своей жизнью, но в этой комнате решалась судьба не только одного
