Барон фон дер Зайцев - Андрей Готлибович Шопперт
— В аду его черти заждались уже, — этот голос тоже сквозь вату, но ближе. Потом чья-то сильная рука схватила Ивана Фёдоровича за волосы и приподняла его голову от земли вместе с половиной тушки, кричащей от боли, — жив, что ему — дьяволу сделается, — голову с силой отбросили, и она снова ткнулась расквашенным уже носом в твёрдую вонючую землю.
Вкус крови во рту, отвлёк на мгновение внимание неудачливого грибника, а потом он услышал опять сквозь вату в ушах смех и удаляющиеся шаги. Первой мыслью было вскочить и, схватив палку, врезать сзади по голове непонятному уроду Гришке, что зачем-то два раза пнул его. И уже почти вскочил… и тут в голове щёлкнуло. Эти двое говорили на немецком. Не на русском. В лесу на Урале? Опять-таки «Гришка»? Что вообще происходит⁈
Иван Фёдорович попытался подняться. Рёбра слева болели, но очевидно сломаны не были. А вот нос. Нос сломан точно. Толчками боль и полный рот крови с её противным железистым вкусом. Ещё болит левая рука, второй пинок пришёлся по ней больше, чем по рёбрам и она-то от переломов видимо и спасла. Сгибается, не сломана, но боль страшная, может и трещина. Доктором Иван Фёдорович не был, был строителем. Да, сейчас бы знания по хирургии не помешали, как определить нет ли трещин в костях? Пальцы двигаются, но значит ли это, что нет какого-нибудь закрытого перелома или трещины? А ещё бы не плохо знать, чем эти вещи друг от друга отличаются?
— Встаём, — скомандовал себе пенсионер и открыл глаза, одновременно из положения «зародыш» пытаясь перевернуться и встать на колени.
Это точно не было лесом. Справа виднелась каменная стена. Такая… из фильмов. Дикий камень с зеленью мха и белыми известковыми скрепами. Стена была высокой. Голову задрать не получалось, шея прямо стреляла болью. Перелом? Ну, нет, вращает же. Или… Ай, не на того учился. Иван Фёдорович медленно приподнял голову проследив на этот раз не верх, а вдоль стены. Она упиралась в здание полутораэтажное с соломенной частично, а частично дощатой крышей. Здание это было сложено из того же самого серого плохообработанного, но довольно хорошо подобранного дикого камня, известковые швы белые были не сильно широкие. Как строитель Иван Фёдорович оценил мастерство каменщиков. Умели люди работать. Точно и очень правдоподобно воспроизвели средневековую кладку в каком-нибудь рыцарском замке в Европе. За домом была квадратная башня с мерлонами или зубцами по периметру. Башня была метров под десять в высоту, монстром таким возвышающаяся над домом и стеной. Ещё за домом виднелось приземистое, но тоже каменное здание теперь уже полностью с крытой соломой крышей и несколькими большими дверями. В одну из них высовывалась лошадиная морда. Белая морда. Морда посмотрела на Ивана Фёдоровича сочувственно и заржала.
— Настоящий рыцарский замок, — просипел пенсионер и хотел головой потрясти, чтобы это наваждение из головы выгнать. Однако при даже незначительном повороте головы боль резанула по мозгам. Крепко его этот Гриша обработал. Немец Гришка? Хрень какая-то. Стоп! Ну, ладно, Гришка говорил на немецком. Бывает. Чего в жизни не бывает. Но вот он-то откуда знает этот язык. В школе и институте, который сейчас в университет переименовали, учил английский. А после института надобность в знание языка один раз всего возникла, когда ездил в Чехию и Германию на экскурсию. Нет, чехи вполне по-русски шпрехали, в отличие от немцев, и потребовалось знание немецкого в ресторанах, куда их экскурсии заводили. Но оказалось, что в отличие от умных русских, тупые немцы все знают отлично английский, так что без сосиски и штруделя они с женой не остались. Но это первый и последний раз, больше английский в жизни не пригодился, а теперь на пенсии и подавно не нужен. Тьфу, чёрт с ним с английским, он отлично понял, что Гришка и его урезониватель сказали на немецком. Удача! Ударился мордой, и на тебе, немецкий выучил. Описывают в литературе такие чуды. Память предков⁈ Ну, так понятно, Иван Фёдорович точно знал, что среди его предков есть дойчи. Точно удача. Бамс по морде и знание языка. Вот какие методики нужно в школах вводить. В каком там классе он начал английский учить? В пятом? Чего в пятом-то не дали по носу. Не мучился бы столько лет ненужный язык изучая.
Событие третье
Вспомнив о носе, полиглот решил его потрогать, и потянулся рукой. Кап. На руку плюхнулась малиновая капля. Из носа и капнула. Желание трогать поубавилось. Тут мимо него, чуть не стоптав, проехало, горяча коней, двое всадников, один из которых голосом Гришки на всё том же немецком крикнул:
— Попомнишь меня, кусок дерьма.
От лошадей воняло мочой и потом.
— Сейчас помоем коней и продолжим с тобой! — пообещал всадник с Гришкиным голосом. Он был высок, русоволос и бородат. На плечах был накинут короткий плащик, под ним белая рубаха, но ногах серые штаны и кожаные сапоги непонятного кроя, будто взяли кусок кожи и вокруг ноги обернули. Второй всадник мало чем от первого отличался. Тоже рослый, соломенные волосы, короткая стриженная бородка, которую ещё шкиперской называют и похожая одежда, только плащик детский не синий, как у Гришки, а тёмно-зелёный. При этом всадники были похожи. Возможно братья.
Обдав пылью и вонью, всадники проехали неспешным шагом мимо, и Иван Фёдорович обернулся им вслед. Антураж замка стал более цельным, позади него метрах в двадцати оказалась надвратная башня, которую на западе именуют «барбаканом». Вот, хоть что-то из знаний, полученных в институте, пригодилось. Барбакан был размерами с башню, что стояла у дома полутораэтажного, понятно, что только в два с лишним раза шире. Впечатляющие размеры. Строители, создавая этот антураж средневекового замка, постарались на славу. Если это сделано для съёмок фильма, то бюджет должен быть у картины гигантский. Кто в России на такое сподобится? Абрамович решил из Англии вернуться? Прохоров бросил чудить с «Ё»-мобилем и решил удариться в киноиндустрию?
Теперь стал виден и донжон. Он был справа от барбакана. Высотой те же десять метров, три ряда бойниц — окон, мерлоны на плоской крыше. Эти чуть другие, чем на башнях, под стать кремлёвским, в виде ласточкиного хвоста. На крыше за зубцами виднелся человек. Он был в кольчуге с плоской железной тарелкой на голове и копьём в руке.
Переведя взгляд себе под ноги, Иван Фёдорович обнаружил, что из носа натекла уже целая лужа
