Помещик 3 - Михаил Шерр

«Ну надо же, — подумал я, — а как же Домострой и бесправие молодых мужчин и женщин, когда им супругов выбирают родители?»

Мои мысли, наверное, были написаны у меня на лице, так как Силантий хмыкнул и продолжил.

— Но одно дело — я, а другое дело — её любимый сынуля. Кого уж она видела своей невесткой, я не знаю. Но ты, Анна, ей не понравилась заочно, когда она даже тебя не видела. А мой братец уперся рогом, говорит ей: будешь против — уйду в монастырь, вообще меня больше никогда не увидишь и не услышишь даже ничего обо мне. Любви у неё к тебе это не прибавило, а когда случилась эта история… Я даже не знаю, что там было правдой, а что простым наветом. Она о чем-то вечером разговаривала с ним, а утром наши приказчики прибежали и говорят мне: «Силантий Федорович, ваш брат утонул».

Анна со слезами на глазах отошла к окну. Я хотел все-таки попросить Силантия прекратить рассказ, но она сквозь слезы остановила меня:

— Нет, пусть Силантий тебе расскажет всё, что считает нужным.

Я решил промолчать и выслушать его до конца.

— С отцом случился удар, а она всё тут же в свои руки взяла. Хорошо, что отец, как чувствовал, поделил дело: половину оставил себе, её матушка сразу же под себя подгребла, а по четверти нам выделил. Она, когда узнала, то готова была на Анну Андреевну чуть ли не собак спустить. Да Дмитрий Тимофеевич неожиданно нарисовался и увез её с Ксюшей. А когда батюшка поднялся, то первым делом он все опять в свои руки взял и твоей матушке письмо написал. Попросил, чтобы ты приехала.

— А я-то всё не могла понять, почему матушка попросила меня поехать к вам, — Анна вытерла слезы и вымученно улыбнулась.

— Ты, слава Богу, приехала, и мы с тобой помирились. В смысле, батюшка и мы с Аней.

— Да, слава Богу, и хорошо, что у нас сохранились прежние отношения.

Силантий неожиданно засмеялся.

— Ты совершенно не знаешь, я смотрю, ни нашего батюшки, ни мою жену. Это наша мать, которая, как выяснилось, любила и продолжает любить только себя. А батюшка не такой. А уж Анна моя так вообще извелась из-за тебя. Если бы не батюшка, который запретил нам лезть в пекло поперек батьки, мы бы давно или написали, или приехали к тебе. А он нам сказал: «Полезете — прокляну перед смертью. Мой грех, мне и расхлебывать.Встану, сам с этой стервой разберусь. А если умру, тогда сами решайте. А Анька вас простит, она баба не дура».

— Все это, Силантий, в прошлом. Того, что было, не вернуть, — Анна улыбнулась. — Я рада, что вы с батюшкой оказались не такимикак… — слезы опять мелькнули на глазах Анны, — и что наши отношения опять прежние. И что вы приняли Сашу.

Я чувствовал, что разговор на эту скользкую тему надо заканчивать, но не понимал как.

Силантий, похоже, тоже это почувствовал или понял, что собственно значения не имело, и сам сменил тему разговора.

— Мы перед самым… — он на секунду споткнулся, но тут же продолжил, — одним словом, обсуждали интересную идею: заняться какой-нибудь промышленностью. Мне лично торговля не очень нравится. Но как-то сам после того в одиночку не хотел. Ты, Саша, хочешь тут все делать не так, как принято вести дела в России, и присматриваешься к паровым машинам. Давай, этим я займусь. У меня есть связи в Москве, и я быстро всё это выясню. А так как деньги у всех сейчас стремительно кончаются, то можно будет всё решить значительно дешевле. А ты лично давай занимайся своими имениями, калужскими делами и шахтой. Хотя я думаю, там заниматься особо нечего. Господа горные инженеры и без нас справятся.

На том мы и порешили.

Покупку дополнительных земель для «Общества» отложить до весны, полагая, что через несколько месяцев на фоне кризиса, а он уже виден невооруженным взглядом, цены снизятся. Анна должна заниматься своими торговыми делами.

Она, конечно, уверена в своих компаньонах и приказчиках, которые занимаются делами, но контроль нужен всегда.

Силантий пусть едет в Москву. У него сейчас мировоззренческий кризис. Чистое и незамутненное «купи-продай» ему надоело.

Все свои деньги он максимум через месяц отовсюду выведет в виде настоящих активов: серебра или депозитных билетов. Ему желательно заняться каким-нибудь производством, но он еще недостаточно в этом разбирается, и я хочу его задействовать в создании механических мастерских на купленных пустошах.

Там в первую очередь надо наладить производство сепараторов. Они точно будут нужны в конце весны и начале лета.

И первое, что надо сделать, — купить и установить паровые машины. Это, во-первых, непросто, а во-вторых, банально дорого.

Глава 9

Силантий решил ехать в Козельск на следующий день еще затемно, рассчитывая к вечеру быть дома. Это было вполне реально при двух условиях: первое — хорошая погода и дорога, расчищенная от снега, наледи и прочих зимних неприятностей.

Второе условие: хорошие отношения со станционными смотрителями, которые не станут тебя мурыжить и более-менее быстро будут давать приличных сменных лошадей.

Или как подвариант: ты едешь на своих лошадях, которых или часто меняешь (что возможно, когда едешь, имея под рукой сменных лошадей, которые бегут или идут рядом), или же станционный смотритель создает тебе условия для отдыха уже твоих лошадей.

На перегоне Калуга–Козельск Силантий, конечно, выбирает вариант хороших отношений со станционными смотрителями. С купцами Колесниковыми портить отношения желающих нет. Тем более сейчас, когда неожиданно для всех, пролежав после удара больше двух лет, на ноги поднялся глава купеческого рода — пятидесятипятилетний Федор Силантьевич.

Главное — доехать до Перемышля, уездного города в тридцати верстах от Калуги.

Он стоит на Оке, и почти всегда она здесь еще судоходна, хотя уже бывают года, когда в летнюю межень река мелеет так, что даже не всякая лодка-плоскодонка может проплыть по ней.

Но такое бывает пока еще редко, и через Перемышль через несколько дней после ледохода до самой поздней осени южные уезды губернии вывозят почти все, что производится в них на продажу.

Купцов Колесниковых здесь все знают, большинство уважает, но есть и такие, кто боится. В последние года появились и те, кто готов подставить ножку Колесниковым.

Прошло больше двух лет с тех пор, как у него утонул