Часовые I. Марс наш! - Эдуард Павлович Поляков
И только поднявшись на ноги, я понял, в чём дело: всё было слишком высоко. Мозг, не привыкший к странному изменению высоты, паниковал, и я, чтобы не упасть, для верности встал на четвереньки и поковылял к стулу с вещами.
— Мэлс? — сонно промычала Гагарина. — Что ты делаешь?
Я же вцепился в штаны и неуклюже напяливал их на внезапно ставшие слишком длинными ноги.
— Скажем так, это не самое стремное, за чем ты могла меня застать!
Лиза тем временем тоже отошла от сна и сладко потянулась. А я, в свою очередь, перевёл взгляд на Бориса. Парень обложился подушками и продолжал сладко спать. Подушек, кстати, у него было раза в три больше, чем у Гагариной.
— Сколько сейчас времени? — спохватилась девушка, но тут же сама ответила на свой вопрос. — Боже, ещё только седьмой час!
Но тут же смягчилась.
— Неважно.
— Лиза, — плохо пытаясь спрятать тревогу в голосе, позвал я девушку. — А что произошло? Почему мой вестибулярный аппарат так шалит?
— Борис тебе ведь вчера всё объяснил.
Я покачал головой.
— Разве нет? — удивилась Гагарина.
— Твоё тело находилось в очень плохом состоянии. Лишние запасы жира, высокий холестерин, крайний недобор мышечной массы. Ну и рост тоже.
— Чем тебя мои метр семьдесят не устраивают? — нахмурился я.
— Метр шестьдесят восемь, — усмехнувшись, поправила она меня. — И почему мальчики всегда любят преувеличивать?
Но тут же прикусила язык, сменив тон на хоть какое-то подобие участия.
— Рост оригинального Сумрака — метр восемьдесят, — мягко пояснила она. — «Турист» до этого не был с тобой знаком, а потому ничего не заподозрил. Но вот те, кто знаком с Сумраком лично, а тем более другие Часовые, такой момент не упустят.
— И что вы сделали? — уже понимая, что услышу ответ, всё же спросил я.
Борис пожал плечами.
— Полное восстановление организма до состояния Сумрака за один сеанс невозможно. Поэтому я выбрал программу с максимальной щадящим режимом. То есть глубокое восстановление здоровья плюс увеличение роста. С точки зрения медицины это неправильно, и тебе несколько дней будет не очень, без подобных предосторожностей…
— Ну спасибо вам, комсомольцы! — улыбнулся самой широкой улыбкой я.
Мочевой пузырь, как это было обычно по утрам, больше не тревожил. Да и со зрением вдруг всё встало необычайно хорошо! Будто обновил компьютер, и, впервые войдя в любимую игрушку, только и можешь, что наслаждаться графонием! У меня так с «Ведьмаком» из «Школы плотвы» было.
— Буди Бориса, — наконец разобравшись с одеждой, я, осторожно расставив руки, пытался привыкнуть к новому росту. — Он обещал отправить меня домой.
Казалось бы, какие-то двенадцать сантиметров роста, а как меняется восприятие мира!
— Э-э-э… — мгновенно проснулась Лиза.
— Да шучу я! — усмехнулся я, чувствуя как вдруг стали тесны обычно просторные джинсы. — Мне бы приодеться.
И, засунув руки в карманы, слегка подтянул их, от чего подвернутые джинсы теперь едва закрывали колени.
— Теперь надо заказать такси. В Москве же есть такси?
Комсомольцы переглянулись.
— Да, в Москве есть такси, — деликатно улыбнулась Лиза. — Вот только Сумрак не ездит на такси!
— Стоит тебе появиться на площади перед башней Часовых, и тебя затопчут твои же фанаты! — не скрывая приподнятого настроения, добавил Борис.
— Скорее, зафотографируют, — поддержала его Лиза.
А я про себя отметил, насколько сблизились мои комсомольцы.
Лиза была рождена в семье научной интеллигенции. Мама — эктобиолог на кафедре МГУ. Отец — историк с всесоюзным именем, и сейчас копает Бактрийское царство где-то на окраине Узбекской АССР. Дед у Лизы так и вообще почти полный аналог нашего Гагарина!
А вот с Борисом всё диаметрально наоборот. Отец Бориса — Юрий Голубчиков, образцовый колхозник! Он, как и все чувашские предки, жил на земле, работал на земле и иного счастья для себя не видел. В отличие от сына.
С самого детства Борис стремился получать знания. Он даже отказывался от школьных завтраков, чтобы потратить деньги на вычислительные мощности Системы. Что очень не нравилось отцу. Он видел в Борисе свою смену и считал его увлечение соник-технологиями ребяческой забавой, которая уйдёт вместе с юношескими прыщами.
Это и стало причиной семейного конфликта между ним и его родителями. Кажется, парень так стремился стать часовым, чтобы доказать отцу, что был прав. И чтобы он наконец начал им гордиться.
Вот такой вот абсурдный тандем крестьян и интеллигенции. Ей-богу, первое время я думал, что внутри этого коллектива скоро разразится своя гражданская война. Но нет, ребята даже поладили.
Хотя чему тут удивляться? Общие неприятности, как и общие тайны, сглаживают и не такие классовые разрывы.
— Клавдия Леонтьевна, дорогая! — позвал я виртуальную домоправительницу башни Часовых.
— Да, Сумрак? — тут же отозвалась она.
— А наличествует ли у нас какой-то транспорт для передвижения по городу?
— Я могу запросить автомобиль из кремлёвского автопарка. Примерное время подачи машины три с половиной минуты.
Я улыбался, наблюдая как вытянулись лица моих комсомольцев. Даже Лиза, как оказалось, живущая со мной в одной высотке на Котельнической Набережной, не ожидала подобного.
— А может быть, у нас есть личный автопарк?
— Минус третий этаж, — отрапортовала Клавдия Леонтьевна. — Но штатные водители в отпуске.
— Это даже хорошо! У меня есть свой, проверенный! — улыбнулся я, нехорошо посмотрев на Лизу.
Несколько минут спустя, минус третий этаж башни часовых. Гараж.
— Твою Нибиру! — не сдержала эмоций Лиза. — Быть такого не может!
Выскочив из лифта, Гагарина не могла сдержать детских эмоций. Такую сцену я уже наблюдал с четырёхлетней дочерью, когда впервые привёл её в магазин игрушек и сказал: «Выбирай всё, что хочешь!»
Да и восхититься тут было чему! Целый подземный паркинг уникальных автомобилей, тянущийся на сколько хватало взгляда. Причём техника была не просто разная, а уникальная! Можно сказать, автомузей!
— Вот это: тяжёлый шагающий танк эпохи первого Карибского кризиса «Громозека»! — едва не прыгая от восторга, Лиза указывала на пятиметровый кадавр избушки на курьих ножках и тяжёлого
