Диверсант. Назад в СССР - Андрей Гросс
Пройдя вдоль обрыва метров двести, я нашел место, где спуск на дно низины был боле менее подходящим для спуска в низ и можно было спуститься, не рискуя свернуть себе шею. Я аккуратно спустился вниз по склону, держась руками за ветки кустарника, который рос по всему склону низины. Спустившись на самое дно, я прошел по дну низины, пока шел до противоположного склона, я боялся, что дно этой лощины может оказаться заболоченным и не проходимым, но, к счастью, это оказалось не так, дно оказалось усеяно мелкими камнями. С этой стороны склон низины оказался каменистым и достаточно пологим, чтобы на него можно было взобраться. Я вскарабкался вверх и вылез на ровную поверхность. До нефтепровода осталось рукой подать. Отдышавшись от тяжелого подъема, я дошел до трубы нефтепровода которая казалась бесконечной. Это была стальная труба шириной в семьдесят сантиметров и поднятая над поверхностью земли на сваях на один метр. Это был тот самый злополучный нефтепровод, по которому решили переправлять газ. А труба была технически не предназначена для транспортировки газа.
Слева от меня я услышал звук поезда, значит железная дорога находилась на расстоянии всего в один километр, и всего лишь в где то метрах ста от нефтепровода начинался крутой и глубокий обрыв, я подошел к краю обрыва и осмотрел низину со стороны нефтепровода. Именно здесь четвертого июля 1989 года, всего за каких то три часа и скопятся сотни тонн газа, которые непонятным образом воспламенятся, и произойдет взрыв, эквивалентный тремстам тоннам тротила. Взрыв такой мощности равен нескольким тактическим ядерным зарядам.
Одиннадцать вагонов пассажирского поезда, которые в момент взрыва находились на расстоянии километра от эпицентра взрыва, просто скинуло с рельс взрывной волной и смяло, как консервные банки. Деревья, стоявшие на расстоянии четырёх километров от эпицентра, были полностью сожжены, остались стоять лишь обгоревшие стволы. Когда потушили пожар, то картина выжженной тайги на десять километров вокруг напоминала последствия падения Тунгусского метеорита. Однако возникает вопрос: почему взрыв произошел именно тогда, когда два поезда проходили мимо друг друга? И каким образом газ воспламенился именно в этот момент? В будущем, когда я готовился к выполнению задания, мне показали аналитическую справку. Все эксперты единогласно утверждали, что такое стечение обстоятельств просто невозможно. Газ должен был воспламениться именно здесь, рядом с газовой трубой, но здесь нет никаких дорог или поселений людей. Сам по себе газ воспламениться не мог, никаких возгораний в лесу не было. Опять же, если бы трещина в газопроводе появилась в другом месте нефтепровода, буквально ближе или дальше на километр, то скопление газа, которое вызвало такой мощный взрыв, было бы просто невозможно. Газ бы рассеялся по большой площади, его бы разнесло ветром. При таких обстоятельствах даже пожар вряд ли бы случился. Вывод напрашивается только один: кто-то намеренно сделал большую пробоину в трубе именно в этом месте и сначала слил эти тонны газа в эту низину, а потом воспламенил их каким-то образом, скорее всего, удаленно.
Думая об этом, я шел вдоль трубы, пока не добрался до того пролета нефтепровода, где, по данным экспертов, и образовалась трещина. Я положил ладонь на трубу, там внутри должен был протекать сжиженный газ с огромной скоростью и под большим давлением. Место катастрофы я осмотрел и у меня еще есть время что бы её предотвратить. Как? Пока не знаю, но, как говорится, «кто предупрежден, тот вооружен».
Ну всё, пора возвращаться. Люди, для которых я гоню эту ржавую развалюху, знают, что я везу золото, и если я буду опаздывать, то те, кто меня ждет, будут очень сильно нервничать… Могут начать меня искать, а мне ни к чему вызывать лишние подозрение к своей персоне. Обратно пешком по лесу я вернулся уже всего за час, потому что знал дорогу. Я бежал практически бегом. Быстро поставил аккумулятор на машину, и завёл её. полчаса я выехал на трассу с проселочной дороги и поехал в строну Уфы.
Порывшись в атласе автодорог, я не без труда нашёл нужный мне адрес. Место, куда мне нужно было приехать, находилось в десяти километрах от города. Пока я ехал, кругом был лес и редкие постройки. Спрашивая дорогу у редких прохожих, я проехал где-то с километр вдоль бетонного забора, потом показались большие железные ворота. На первый взгляд показалось, что это, скорее всего, какой-то оздоровительный комплекс, похожий на небольшой санаторий. Хотя никаких вывесок с названиями видно не было. Я подъехал к железным воротам и посигналил.
Через несколько минут к воротам подошел мужчина, по-видимому, охранник, и с подозрением уставился на меня.
— Тебе чего здесь надо? — хмуро проговорил он. Мужик был здоровым бугаем под два метра ростом и очень плотного телосложения. С абсолютно лысой головой. Глаза его были глубоко посажены и, кажется, ничего не выражали. Его уши были изрядно поломаны, видимо, в прошлом он был профессиональный борец. Нос у этого бугая был сломан и свернут на сторону. Если такого встретишь в темном переулке, точно в штаны наложишь. Было уже довольно холодно, но он вышел только в импортном спортивном костюме черного цвета, и, казалось, из-за чего будто бы он был больше похож на медведя с лысой башкой, чем на человека.
— Я для Петра Сергеевича, от директора мясокомбината Когана, из Воронежа, машину пригнал!
Этот бугай молча снял замок и открыл мне ворота.
— Вон туда машину ставь, — сказал он сиплым голосом, указывая мне на небольшую заасфальтированную площадку метрах в ста от ворот. Я проехал по асфальтированной дороге куда он сказал, вылез из машины и стал ждать этого бугая, который от ворот шел пешком в мою сторону.
Проходя мимо меня, он посмотрел в мою сторону и махнул рукой, давая знак, чтобы я следовал за ним.
Я пошел за ним по дорожке, выложенной большой бетонной плиткой. Мы проходили мимо небольших двухэтажных зданий, вдоль дорожек росли многочисленные деревья. Летом здесь, наверное, было очень красиво,
