Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

[28] Так и было в действительности.

[29] Имперский сейм (рейхстаг) — высший законосовещательный и судебный о́рган Великой Римской империи. Постоянно заседал в Регенсбурге.

[30] Сиверс Яков Ефимович (1731–1808) — русский государственный деятель, граф.

[31] Лебедев-Ласточкин Павел Сергеевич — русский купец из Якутска, один из основателей русский поселений на Дальнем Востоке и в Северной Америке.

[32] Гуанчжоу (Кантон) — город и порт в Южном Китае. В те времена единственный порт, открытый для торговли с европейцами

Глава 8

В апреле война между Австрией, с одной стороны, и Пруссией и Саксонией, с другой — началась. Противники принялись азартно пинать друг друга, нащупывая слабые места. Теперь-то уж точно можно было забыть про угрозу с их стороны и в первую очередь решить проблему Польши. Я дал команду на операцию.

Сейм в Варшаве всё-таки смог собраться. Австрийцы вначале пытались дёрнуть стоп-кран, но почти сразу поняли, что война в Польше полностью соответствует их интересам. Это гарантировано отвлекало Россию на несколько лет, и они без помех с нашей стороны могли решать свои вопросы в Германии. Так что имперские агенты снова начали нагнетать давление.

Мы вмешивались в процесс аккуратно, ссоря между собой магнатов, расширяя про́пасть между ними, с одной стороны, и помогая нашим сторонникам решать свои склоки и консолидироваться, с другой. Разрушительная работа шла на славу, уже и внутри самих шляхетских группировок были созданы противоречия, которые теперь нельзя было разрешить миром. И вот сейчас, именно они уверенно вели Речь Посполитую к нужной нам цели.

Россия демонстративно отстранилась от контроля над собранием. Я заявил о политике невмешательства в работу сейма, который решает вопросы вполне внутрипольские, и, пока наши соглашения не нарушаются, а Польшу не атакуют враги, мы не мешаем полякам разбираться самим в своих проблемах.

Мой полномочный представитель — командир русского гарнизона в Варшаве полковник Штединг заявил, что Россия верит в разумность делегатов, и отправился навещать своих многочисленных любовниц. Всё выглядело совершенно естественно — количество прорусских депутатов было значительно, а право Liberum veto[1] формально гарантировало нас от любых невыгодных решений.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Так что, Ваше преосвященство, поезжайте спокойно.

— Что же мне делать? Что?

— Странный вопрос, Ваше преосвященство. Вы ждёте от меня дополнительных инструкций? После всего, что мы с Вами обсудили? Ещё раз — Вы вольны вести себя так, как подскажет Вам Ваша совесть. Вы же сами говорили, что все Ваши прегрешения — суть ошибки молодости и соблазны нечистого, что Вы давно изменились, и у вас есть Вера… Обратитесь к ней!

Я не буду Вас убеждать поставить на ту или иную сторону. Всё-таки Вы, Ваше преосвященство, не воин. Подумайте. Просто подумайте о своей Вере! Подумайте о своей душе, в конце концов! Поступайте так, как велит вам Бог!

— Я… — прелат погрузился в размышления, через несколько минут он встал, обернулся к распятию на стене, губы его начали шевелиться в молитве.

А посетитель поклонился и молча вышел.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Значит, вот так… Вы не оставили мне выбора! — Замойский вопросительно уставился на собеседника, элегантно изогнув бровь.

Тот, однако, не смутился и быстро ответил:

— Совершенно верно, Анджей! Зачем тебе выбор? Ты же давно всё уже решил! Ты никак смеёшься надо мной? И сидишь, пьёшь, такой довольный!

Хохот собеседника подтвердил его правоту. Друзья выпили, потом ещё.

— Значит, эти негодяи собрались решить проблему с помощью оружия… Антоний, ну почему они такие глупые? Я же поляк! Мои предки сделали Польшу Великой! Я хотел снова превратить её в могучую державу, вывести из мрака… А они что?

— Они забыли про тебя, братец. Перестали считать тебя игроком, а ты снова вынул кости и сел за стол.

— А что мне делать? После того как меня никто не поддержал с моими планами по переустройству Польши, я попробовал изменить правила хотя бы в своих землях. Но они и это мне запретили! Тогда я попытался жить для семьи! И тут эта прокля́тая чума! — вельможа молча выпил.

— Анджей! Тебе больно, я знаю! Мне очень жаль Констанцию и твоих сыновей!

— Ты не понимаешь! Антоний! Я же сам привёл в дом заразу! Сам искал эти чёртовы камешки, чтобы угодить жене… Вот. Теперь ты знаешь, братец! — и он снова выпил.

Его собеседник с ужасом смотрел на друга.

— Анджей! Как же ты несёшь такое бремя один? Как?

— Я думал, что моя судьба — молиться за них. Пытаться искупить свой грех, отказаться от иллюзий и просто умирать… Пусть на мне закончится мой род… А здесь… Зачем они решили продать меня, и мои земли австрийцам, а? — он посмотрел на друга с такой мукой, что тот не нашёл ничего лучше, чем тоже выпить.

— Они забыли, что ты Замойский. Сбросили тебя со счетов. Ты замкнулся в своём Замосьце, погружённый в своё горе.

— А я не желаю, чтобы меня продавали как мешок со свёклой! — вельможа взревел и стукнул кулаком по столу.

— Они разбудили тебя, Анджей! Пусть и сами того не желая… Хех! — и приятели выпили ещё.

— Теперь, Антоний, я не отступлю! Я дворянин и умею сражаться! Чёрт побери этих идиотов! Они узна́ют, как дерётся настоящий Замойский! А, кстати, что по этому поводу сделает русский царь? Как ты думаешь?

— Хитришь, братец! Ты не хочешь умирать!

— А ты хочешь?

— Нет. Но я буду рядом с тобой.

— Так что русские?

— Они вмешаются, Анджей, не волнуйся. К чёрту, братец! Если уж нам суждено погибнуть, погибнем вместе! А если нет — то давай выпьем за будущего князя Малопольского!

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Ругань началась сразу, конфликт нарастал и усиливался. Магнаты принялись играть каждый сам за себя. Партии разваливались на глазах. Антирусская позиция сближала многих, но кто-то видел Польшу в будущем шляхетской республикой, кто-то конфедерацией княжеств, а кто-то стоял за сильную королевскую власть. При этом ещё и каждый видел во главе национального движения себя, и компромисс они найти не могли.

Партия Чарторыйских-Понятовских, подумав, решила, что в споре между диссидентами и патриотами они должны стать за католиков, а уже затем, выдавив русских или, по крайней мере, ослабив их позиции, укрепить свою власть. Король же, поняв, что удержать ситуацию под контролем у него не получится, а Чарторыйские в открытую угрожают его