Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

— Что? Миша, ты что, головой ударился? Какие Кимры? — я тоже не поверил в такое чудо.

— Так, Тверские, Ваше Величество!

— Тьфу на тебя! Точно? — убедить себя в столь невероятном событии я не был готов. Кимры — растущий город, на Волге стоит, торговля там процветает, кожевенное производство активно развивается. Что же там могло случиться, чтобы бунт поднялся?

— Точно! Тверской губернатор, Сиверс[30], туда уже отправился, две роты Рязанского полка повёл.

— Кто бунтует?

— Да, вроде, крестьяне Ильинской волости…

— Вроде?

— Депеша от Сиверса пришла только одна. Он просит ещё войск подослать, мало ли что.

— Мало ли что! Так, Вейсмана ко мне! — надо подстраховаться, а вдруг и правда, что-то недосмотрели…

Хорошо, что в результате не понадобилось давить бунт войсками. Он сам прекратился. Ну, как сам — Сиверс справился. Молодец — не поддался соблазну ударить без раздумий, сначала вступил в переговоры. И вот выяснилась совершенно удивительная вещь — крестьяне требовали резкого усиления повинностей!

Конечно, речь не шла обо всех повинностях — только об одной. Жители деревень окрест Кимр хотели увеличения количества людей, подлежащих переселению. Плановый переезд на новые места шёл довольно медленно, но до некоторых пор люди не понимали положительного эффекта от такого изменения в жизни и относились к нему как к очередной тяжёлой обязанности. Но вот появившиеся офени начали рассказывать о реках из мёда и молока, что текли в наместничествах: о лошадях, коровах, плугах, домах, которые дарили переселенцам, о жирной земле, и главное — об отсутствии податей на продолжительные сроки.

Вот здесь и возникло непонимание у крестьян, почему же всем не дают такое счастье? Слово за слово, начался бунт. Хотим, мол, все переселиться на новые земли! Желаем кушать белый хлеб и заедать его медовым пряником!

Сиверс привёл бунтовщиков в чувство, объяснив, что из их податей-то и оплачивают счастье переселенцев, и, коли все уедут, то кто же налоги-то платить будет? Ну и пообещал, конечно, увеличить переселение. Что же ещё ему делать?

Да, а ведь это первая ласточка. Действительно, темпы переселения пока явно недостаточны для снятия демографического напряжения, нарастающего в Центральной России. Среднее количество выживших детей по стране уже составляло пять, а при этом это только эффект от изменений в налоговой политике и гигиенических мер. Улучшения в сельском хозяйстве только внедрялись, а медицина так вообще ещё не дошла до деревень и даже небольших городов.

Мало было медиков. Всё ещё мало. Обучение их сдерживалось исключительно отсутствием преподавательского состава — желающих было много, но цикл воспроизводства врачей очень большой. Минимум двадцать лет должно пройти, чтобы получился хороший доктор, а тем более преподаватель в Медицинском корпусе. Привлечь для обучения иностранных специалистов не получалось, ибо принципы их работы входили в серьёзное противоречие с теми, что приняты у нас.

Так что ждём, пока сможем значительно расширить корпус в Петербурге и открыть новый в Москве. А сейчас решаем проблему медицинского обслуживания населения через увеличение количества низового персонала — обучаем молодых девушек, кандидаток в жёны священников, а также монахов с монахинями в московских Рождественском, Зачатьевском и Высоко-Петровском монастырях. Хотя бы при родах смогут помочь, рану перевязать да настоями травяными напоить. У нас даже прививки от оспы пока только в крупных городах, на новых землях, да в армии стали обыденностью, а на основной территории и не слышал про них никто.

Но и при таких раскладах — население росло и росло быстро. Пусть пока это ещё дети, но они скоро вырастут, и их надо будет куда-то направить. Пришлось, понимая всё это, затеять ещё и программу расчистки земель. Уже в следующем году переселенцы, прежде чем уехать к новому месту жительства, должны будут год работать в своей губернии, сводя лес и осушая болота под чутким руководством агрономов и инженеров. Это повлечёт дополнительные затраты, но без увеличения обрабатываемых площадей никак — не сможет наша промышленность впитать в себя такие толпы народу.

Урожаи льна и конопли у нас уже росли довольно быстро, питая нашу текстильную промышленность, но требовалось ещё, а без роста возделываемых земель это не получится. Бо́льшая часть крестьян традиционно занималась выращиванием пшеницы, но многие в условиях относительного изобилия хлеба уже переключались на технические культуры. Конечно, хотелось бы получать от них хло́пок, но пока его мало — не растёт он у нас. «Белое золото» давала торговля с Ираном и Средней Азией, и совсем немного производилось в Астраханской губернии. Конечно, в Персии и Хорасане крестьяне стремительно переходили на выращивание хлопка, для торговли с Россией, а Болотов обещал вскоре расширить и наши поля, но основные объёмы сырья шло в Европу из Египта и Индии, а у нас туда доступа не было.

Кроме переселенческой повинности, пришлось устроить и вольный переезд с поддержкой государства. Места для нового жительства предоставлялись на выбор, помощь для миграции давалась только в форме питания по дороге и собственно транспорта для этого, да освобождения от налогов на разный срок в зависимости от губернии. Поэтому-то крестьяне по весне ринулись на помещичьи земли, где сам барин предоставлял всё необходимое.

Такое явление сняло напряжение в крестьянской и дворянской среде. А мне пока принесло только, пусть и небольшие, но всё-таки потери в налогах, и новые затраты на перевозку множества людей. Но это сейчас, а через несколько лет всё должно́ было вернуться сторицей.

Со всеми этими незапланированными тратами на подготовку к войне, срочный запуск новых заводов и переселение крестьян, наш долг перед голландцами уже превысил десять миллионов гульденов. Пусть они кредитовали меня и под сравнительно небольшой процент, но меня сей факт всё-таки серьёзно нервировал. Пока начинается крупная европейская заварушка, в которой мы не участвуем, всё нормально, но вот если война перекинется на Россию, а резервов-то и нет…

Облегчили грусть и тяжёлые сомненья мои люди. Севастьян Губкин, Александр Строганов да Павел Лебедев-Ласточкин[31]. Первый продумывал стратегию захвата рынков пушнины, а второй и третий организовали контрабандную торговлю мехом с Китаем. Ласточкин привёз мне более трёх миллионов рублей серебром, которые выручили от меховой торговли, причём только за неполный первый год. Не меньшую сумму мы получили и в Европе, где война в колониях полностью перекрыла поставки шкурок из Канады.

Лебедев-Ласточкин устроил настоящее преставление, с раскупоркой бочек с серебром, песнями и танцами туземцев Северной Америки. Хитрый якут, ближайший помощник Шелихова, пытался пода́ть товар лицом, рассчитывая на удовлетворение запросов, которые он привёз. Сам Шелихов