Барон фон дер Зайцев - Андрей Готлибович Шопперт

— Тута он. И конь мёртвый и литвин. Переломаны все. А у коня брюхо толстой ветвью, сломанной, ещё пропорото, — донеслось, как из погреба, глухо, снизу.

— Так вылазьте, чего там шуршите⁈ — прикрикнул на парней Ганс Шольц.

— Так справа! Сейчас разденем, броню снимем. Знатная броня. И конь в броне.

— Добро! — ну, старый вояка понимает, что трофеи — это главное на войне. Их бросать точно нельзя.

— Тут следы видны, второй конь смог повернуть, хоть в кусты и врезался, — Яков указал на вспаханную землю на повороте и сломанные ветви.

— Так проедь чуть? — Юрген как бы старший в разведотряде, чего бы не покомандовать.

Иоганн спрыгнул с солового жеребца в холке под метр восемьдесят и заглянул в заросший овраг. Чего там внизу делается, было не очень видно, а вот прямо перед носом висела гроздь орехов. Фундук. Три орешка для Золушки. Сказка такая чешская была в его детстве.

— А можно из этих орехов делать масло? — не, это не вслух. Себе под нос прошептал. Это можно девушку вывезти из деревни. А вот деревню… Так и тут, попаданца никуда из себя не выдавишь. Он вечно будет искать, а чего бы тут попрогрессорствовать? Где деньги кучами лежат? Нет, чтобы расслабиться и получить удовольствие. Нет, нужно всё улучшить. Нужно окружить себя знакомыми вещами. Есть об этом в неплохом итальянском, кажется, фильме «Сеньор Робинзон», там этот робинзон телевизор себе сделал. Тонко подметили итальянцы.

Додумать мысль о фундучном масле Иоганну не дали. С круглыми глазами вернулся Яков, отправленный на разведку Киселём.

— Там! — сын Перуна поднёс палец к губам, потом ткнул пальцев сторону птичьего переполоха и просипел, — Там лагерь! Жемайтийцы! Человек двести — триста! Много! Рыбу ловят.

Иоганн принюхался. Ну, да ветер со стороны моря, а значит, если там и жгут костры, и уху варят, то запах и дым сносит в противоположную от них сторону на озеро.

— Знатно! — просипел и Старый заяц. Он опёр арбалет в землю, встал ногой на стремя и натянул тетиву. Не дожидаясь команды, его бойцы проделали то же самое. Брякнув на ложе в прорезь толстую арбалетную стрелу, Ганс Шольц тоже палец к губам приложил и кивком головы позвал своих к повороту дороги, — обождите тут, — сурово эдак, как непослушных детишек, оглядел ветеран новиков и, стараясь наступать на носки сапог, скрылся за поворотом.

— Нужно бы коней отвести назад, а то заржёт ненароком… — Георг взял под уздцы пару коней и пример парням показал.

Ну, там такой птичий, в основном чаек, крик стоит, что с расстояния в несколько сотен метров ржание коня вряд ли услышат повстанцы, чайки до них ближе. Но староста прав, лучше лошадей отвезти, Иоганн своего тоже вверх потянул. Верх почти условный, но всё же дорога от села к озеру чуть опускается. Это понятно, раз озеро, значит, низина.

Событие шестьдесят восьмое

Когда вернулись коневоды к оврагу, то застали уже там Старого зайца и его зайчат. С арбалетов уже стрелы сняли и даже тетиву спустили в холостом видимо выстреле.

— Точно. Так всё и есть, вот она наша пропажа. Есть у них, я уверен, с этих мест люди и про озеро знают, и про то, что этой дорогой можно прямо к дорфу выйти.

Иоганн был с Шольцем согласен. Озеро, оно как бы в стороне от дороги, и от дороги на Ригу, и от дороги, что идёт через Кеммерн и Русское село вдоль побережья. Не зная о нём, случайно не наткнуться. На кого можно подумать? На коробейников? Шляются торговцы с мелким товаром по дорфам иногда. А ещё есть посетители Матильды?

— Предлагаю их атаковать! — все с открытыми ртами уставились на Георга. Их двадцать человек. И большая часть — пацаны безусые. А Иоганн и безусый, и, считай, безоружный. Ни лука, ни арбалета. Кинжал есть. Много двенадцатилетний щуплый мальчишка против взрослого мужика кинжальчиком навоюет. Супротивная же сторона — это триста, путь будет, распоясавшихся, напившихся крови, вурдалаков. Они привыкли уже убивать, грабить, насиловать. Да, не воины. Но их пятнадцать на каждого, и тут тоже большинство — не воины.

— Не обделаемся? — хмыкнул Кисель.

— Выходим к той сосне одинокой спокойно, не бегом, шагом. Заметят, но не схватятся же за мечи и не побегут на нас все вместе. А мы выходим и начинаем стрелять в ближайших. Пока они оружие возьмут, пока сообразят, что происходит… Так ещё и паника с криками начнётся. Думаю, успеем по десять стрел из лука отправить и стрелы три — четыре из арбалетов. Если пятьдесят этих разбойников раним или убьём, то чёрт его знает, пойдут ли они вообще на замок? Литвинов нет, у них потери. А если много будет раненых, то ими кто заниматься будет?

План Иоганну понравился. Эх, у него ничего стреляющего нет. Пистоль! Пистоль нужно срочно купить.

— Иоганн коней покараулит, выстрелим и бегом сюда. Садимся на коней и к замку, продолжил староста план «Барбаросса» излагать. Почему «Барбароса», так у него борода рыжая.

— Не, тогда не так. Бежим сюда и тут засаду устраиваем. Дорога не широкая. Человека по четыре, больше не вместится, и поворот крутой. Легко тоже несколько выстрелов сделать успеем, — Старый заяц внёс коррективу в самоубийственный план.

— И на выходе из леса…

Все услышали и добавку барончика. Бороды у него пока нет и, скорее, русой будет, чем рыжей, но красивое названия плану не менять же из-за такой малости.

— А что, дело. Там тоже дорога через кусты. Мы-то на лошадях быстро подымимся, а им пешком, минут пятнадцать по лесу, — Ганс Шольц согласно покивал, принимая предложение мальца.

— Так пошли! Чего ждать? Пока дождь начнётся? — принял командирское решение Кисель.

Это несправедливо! Всё интересное происходит без него. И сейчас все пошли к озеру, а Иоганн в противоположную сторону к коням. У него, между прочим, совсем не тривиальная была задача. Коней двадцать, и они привязаны к небольшим деревцам за уздечку. Ну вот отвяжет он их, а кони чужие,