Барон фон дер Зайцев - Андрей Готлибович Шопперт

Взять можно максимум в руку три уздечки. Больше, чем три коня на дорогу просто не уместятся. Тут думай не думай, а сто рублей не деньги. Иоганн обошёл всех саврасок и пегасок и перевязал уздечки так, чтобы узел не затянут был. Потом три отвязал совсем и встал с ними на дороге за табуном. Теперь кони, даже испугавшись, не смогут разбежаться. Лес не очень густой, но вдоль дороги кусты растут шиповника и прочие пусть и менее колючие, но густые, и в эти колючки не должны кони броситься.

Шаги или, точнее, топот бегущих людей, он услышал издалека. И прав оказался, животные стали волноваться и дёргать головами, пытаясь отвязаться, у некоторых даже получилось, но в плотной «упаковке» деваться им было некуда, и кони только фыркали и ржали.

И запутались, и перепутались, и поскользнулись и затор устроили, во всём нужно тренировка, даже в отступлении. Тем не менее, успели убраться вверх по дороге до того, как туда прибежали жемайтинцы. А они прибежали и дальше погнались за ними. Правда, недалеко. Второй засады не получились, чуть не полчаса простоял их отряд у выхода лесной дороги на центральную, ну, и единственную, улицу Русского села. И ничего. Где-то на полдороге повстанцы отказались от идеи надрать уши гадам и порубить в капусту непонятных лучников, напавшим на них.

В замок въехали уже под шум начинающегося дождя. Иван Фёдорович уже в который раз подумал, о тех людях, что прячутся за рекой. И ведь неизвестно, сколько им там мучаться ещё. Ну, даже победят они этих жемайтийцев. Это ведь не всё. Ещё несколько тысяч двинулось к Риге. Они теперь это знали точно. Пленные выдали эту «страшную» тайну. При этом одну интересную вещь всё же узнали. Этот отделившийся отряд должен по дороге грабить дорфы и забирать продовольствие, и с этим продовольствием потом тоже двинуть к Риге. И там влиться в общие ряды. Орудий никаких у повстанцев не было, даже прадедушкиных катапульт, и вся надежда была именно на осаду. Ну, а осаждающим продовольствие тоже нужно.

Событие шестьдесят девятое

— Не знаю, ничего интересного… Подошли, а они сидят у костров уху варят, орут, смеются. Пиво или сидр пьют. Красные рожи у всех и весёлые. Мы и начали стрелять. Даже рука устала. А они сначала попадали, потом орать начали. Ну и когда колчаны уже опустели, то с дальнего конца побежали к нам мечами и алебардами в нас тыча, в нашу сторону. Мы и отступили, как договаривались. Только у поворота уже не стали засаду делать. Стрелы-то кончились, а запасной колчан к седлу приторочен. А дальше всё. А дальше они за нами не побежали. Подождали и вернулись. Вот и весь рассказ. Говорю же, ничего интересного, — Яков развёл руками и губы скривил удивление изображая, чего, мол, пристали, говорю же скукота.

— Сколько хоть примерно побили? — махнул на парня рукой и повернулся к Старому зайцу барон фон Лаутенберг.

— Как их сочтёшь. Выпустили сто восемьдесят стрел из лука и сорок пять из арбалета. Это можно посчитать, а сколько там разбойников убитых и раненых, как посчитать? Это нужно ходить и спрашивать: «ты, геносе, ранен или убит»?

Из участников великого похода по принуждению повстанцев и душегубов к миру в гридницкой только Старый заяц, Кисель и Иоганн. Георга с парой новиков отправили в дальний дозор, он караулит выход с той дороги в Русское село. Фон Бок тоже с двумя парнями отправлен в противоположную сторону, контролировать нормальную дорогу к озеру, которой рыбаки и охотники пользуются. Решили на Совете, что если среди повстанцев есть знаток местных географических изысков, то он про ту дорогу может знать и лучше иметь там дозор, чем не иметь.

Оба дозора должны выпустить в жемайтийцев по нескольку стрел и возвращаться в замок. У них кони, а разбойники в основном пешие, успеют. Юрген, он же Кисель, говорил, что видел на берегу несколько привязанных к кустам лошадей, но это скорей всего лошади из повозок выпряженные, так как телеги тоже имели место быть.

— Не меняем план. Ворота оставим открытыми и потом тюфяк выкатим. Только новиков побольше, чтобы не катить пушку по трупам, а двое или трое сразу их с дороги растаскивает и добивает, если только ранены. Кинжал в глаз вставил, за шиворот схватил и оттащил. Так же и следующего. В Аду черти посмеются, сразу куча народу к ним одноглазые пожалуют, — Старый заяц оскалился, улыбнулся и истово троекратно перекрестился.

— А сбежавший литвин? Он расскажет повстанцам о пушке. Они всем скопом бросятся в замок и что тогда будет? — Отто Хольте смачно высморкался на пол. Иоганн зубами скрипнул. Нет не глисты. Злость. Как гада приучить к гигиене простой?

В пику решил высказаться:

— Сколько человек из нас знают жемайтийский? — Иван Фёдорович победным взглядом обвёл Верховный совет.

— Я немного знаю летгальский. Языки похожи. Но прав ты, Иоганн, литвин точно не знает этого языка.

— Как-то же они общались? Дошли до сюда? — барон залез пятернёй в бороду, помял подбородок, видимо, так соображалось лучше.

— Был толмач. Но мы всех литвинов перебили и, может, половину жемайтинцев, так что вероятность того…

— Вера ясность? — перебил Юрген пацана, — ты на каком языке говоришь Иоганн?

— Шанс… м… процент… убить могли мы толмача.

— А! Понятно. Всё, отдыхать всем. Как решили, так и решили. Ворота открыты, пушку заряжайте, — барон решительно хлопнул ладонью по колену здоровому.

— Нельзя. Дождь идёт. Отсыреет порох. Успеет Самсон зарядить, — внёс поправку парень.

— Ну, лишь бы успел.

Разошлись. Иоганн двинул на кухню. Бабки Лукерьи нет и кашеварил один из арбалетчиков Шольца. Оказалось, он в походах всегда за каптенармуса и кашевара. Готовит хуже их кухарки, но голод и нагулянный прогулкой нервной аппетит и кашу из топора сделают шедевром кулинарного искусства.

Каша была как каша. Перловка с кониной. Благо этого мяса полно набили. Ни разу не евший до позавчерашнего дня конины, Иван Фёдорович «уговорил» мозжечок, ну или что там за вкусовые ощущения отвечает, что это обычная говядина. Теперь, в пятый раз, и уговаривать не пришлось. Вкусная мясная каша. Пацаны, кстати, на плотах перевезли пять разделанных конских