Константин. Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

Надо сказать, союзники довольно быстро сообразили, что в прогрессе нашей артиллерии без поставок из Германии не обошлось и надавили на Северо-Германский союз. Те, конечно, побрыкались для порядка, мол, мы нейтральные и независимые, но вывоз стратегических материалов в воюющие страны, сиречь к нам, запретили. На практике все не так страшно, разве что цены повысились, но все равно неприятно. Такие вот санкции…

[1] Кайзер-флаг — флаг, поднимаемый на кораблях Российского Императорского флота для обозначения присутствия на них великих князей или генерал-адмирала. Цветом и рисунком практически идентичен современному гюйсу.

Глава 22

По мере сближения мы успели еще трижды поразить вражеский корабль, из-за чего на нем вспыхнул пожар. Французы не остались в долгу, но их ядра и бомбы лишь бессильно скользнули по броне «Севастополя», а потом наша колонна обрушилась на их короткий строй.

Тем временем мы смогли разглядеть в пороховом дыму и угольной копоти главную цель — броненосную батарею. Теперь я даже смог прочесть надпись на его борту. «Конгрев». Из чего следует, что «Тоннант» или, говоря по-русски, — «Громоподобный», отправился на дно, царство ему небесное! Ну туда ему и дорога, болезному!

Голенко остался верным себе и направил свой броненосец на своего французского собрата. Как поступили остальные, я в тот момент еще не видел, но мой флагман прорезал вражеский строй между уже горящим «Дюкеном» и «Турвилем», дав полный залп с обоих бортов.

Особенно досталось первому из них. Один из снарядов пробил многострадальный «Дюкен» насквозь, проделав в нем продольное отверстие, покалечив по пути полтора десятка человек и до смерти напугав остальных, после чего полетел дальше, так и не разорвавшись. Другой срезал фок-мачту, отчего та обрушилась на палубу, разогнав всю артиллерийскую прислугу. Но главный урон нанес третий, сделав пробоину в носовой оконечности, которую тут же стала захлестывать вода. А вот «Турвиль» отделался на удивление легко. Большинство угодивших в него снарядов просто прошили ему борта, умудрившись не задеть ничего важного.

Как я уже упоминал, Голенко повел свой корабль на таран. Однако капитан «Конгрева» не стал держаться за место в строю и умудрился развернуть броненосец и разойтись с «Первенцем» буквально борт о борт, обменявшись при этом залпами. К счастью для нас и, к сожалению, для французов, их 60-фунтовые пушки оказались заряжены бомбами, большая часть которых просто раскололась о нашу броню, а остальные ушли рикошетами.

А вот Голенко сумел проявить креативность, приказав зарядить свои орудия кованными железными ядрами. И, по крайней мере, часть из них смогли пробиться сквозь 114 мм железные плиты, застряв только в деревянных бортах. Особого урона от этого не случилось, но противнику стало ясно, что наглеть не стоит, поскольку следующий удар защита может и не выдержать. Последний выстрел сделала кормовая нарезная пушка, но выпущенная ей болванка лишь скользнула по французской броне.

Лихачеву повезло куда больше. Флагманский 100-пушечный «Аустерлиц» не стал ломать строй, успев дать по надвигающемуся на него монстру с чудным для иностранного уха названием — «Не тронь меня» три полновесных залпа, получив взамен всего пару попаданий из погонного орудия, не причинивших ему особого вреда. Но расстояние быстро сокращалось, и теперь уже начальник отряда показал своим подчиненным мастер-класс по утоплению супостата посредством удара в корпус.

Тяжелый кованный таран с треском проломил борт француза, войдя в того, как горячий нож входит в сливочное масло. После чего машина русского броненосца отработала назад, и обреченный корабль медленно погрузился в мутные воды Финского залива.

На долю немного отставшего «Петропавловска» достались лишь два винтовых фрегата «Эгле» и «дʼАсса», однако их капитаны не стали играть в героев и поспешили уйти, воспользовавшись своим превосходством в скорости. Все, что оставалось Клокачеву, это немного пострелять им вдогонку.

В результате сложилась немного парадоксальная ситуация. Мы сумели прорезать строй союзников, уничтожив вражеский флагман, а также повредив или разогнав остальные корабли, и теперь перед нами открылось мягкое подбрюшье противника — его транспорты. С другой стороны, счастливо избегнувший тарана «Конгрев» теперь вполне мог напасть на наши парусно-винтовые линкоры и фрегаты, идущие за нами следом.

К счастью, все эти расклады были понятны не только мне. Поэтому Голенко и Лихачев,не сговариваясь, развернули свои корабли и снова пошли на француза, намереваясь напасть на него вдвоем. Мы же с Лисянским занялись «Турвилем», а также начавшим заметно крениться «Дюкеном», и лишь Клокачев повел «Петропавловск» дальше, паля с обоих бортов изо всех орудий.

Французская броненосная батарея оказалась в крайне невыгодном положении, сражаясь в одиночку сразу с двумя противниками. При том, что его пушки были не способны пробить броню русских, а вот ответные удары, судя по уже нанесенным повреждениям, вполне могли стать роковыми.

Однако его капитан Казимир Бераль де Седайж не только бесстрашно принял бой, но и провел его с большим искусством. Хорошо зная о недостатках своего корабля и убедившись в не самых лучших маневренных качествах неприятеля, он постоянно менял курс, не давая своим визави пойти на таран и развивая максимальный огонь, когда те оказывались в опасной близости.

Правда, для хорошо бронированных «Первенца» и «Не тронь меня» его пушки были не опасны, чего не как нельзя было сказать о сложенной из расплющенных рельсов броне «Севастополя». Поэтому, когда мы покончили с «Дюкеном» и отогнали «Турвиль», первое же попадание стоило нам расколотой плиты. К счастью, французы оказались слишком заняты кораблями Лихачева и Голенко, чтобы стрелять еще и в нашу сторону.

— Приготовить динамитную пушку!

— Константин Николаевич, вы уверены? — с явной опаской поинтересовался Лисянский.

— Что мне целый год вокруг этой лоханки крутиться! — огрызнулся я.

Как уже упоминалось, изобретение профессора Барановского нашло себе место между носовой неподвижной башней и нашей рубкой. Механизм заряжания и пуска, а также пара запасных снарядов или, скорее, даже торпед находились внутри под защитой брони. Подвижность ствола, представлявшего из себя тонкостенную бронзовую трубу, была довольно относительной, а потому наводка производилась поворотом корпуса.

После нескольких испытаний было решено отказаться от сжатого воздуха и стрелять паром, для чего от котла провели специальную магистраль. Во время пробных стрельб все выглядело более или менее пристойно. Сейчас же пришло время испытать это стимпанковое чудовище в реальном бою.

Сложившаяся в данный момент обстановка вполне благоприятствовала эксперименту. Наши броненосцы находились