Запорожье -1. Провал - Безбашенный

хрен загнали бы, кого куда — большие потери в штурмовых батальонах. Так мне подсказал штаб-сержант из наших, что если в числе первых сам вызываешься, из всей разнарядки сам и выбираешь, куда пойдёшь, а остальным — что останется. Я вызвался, ну и выбрал, где поменьше нужно народу — значит, потери наименьшие. Вот так и становятся в основном там добровольцами, кто соображает, — вся компания рассмеялась.

— Но отличился же? "Мопед" же сбил?

— Какой в сраку "мопед"? Больше журналюг этих слушай! Когда над нами эта "Герань-2" пролетает, мы по ней вообще не стреляем. На хрен, на хрен!

— А чего так?

— А то, что там пять кило взрывчатки. Да не дай бог ты в тот "мопед" попадёшь так, что он шарахнет над тобой — костей же не соберёшь! Я не застал, но был в батальоне и такой один герой — ага, посмертно. На хрен, на хрен!

— Так а что ты там тогда на самом деле сбил?

— Да самый обычный дрон, наблюдательный. Повезло мне — только я и стрелял по нему в момент попадания, так что персонально мне его и засчитали, а журналюги уже в "мопед" его для официоза переврали, вот и весь героизм. Мне тогда стыдно стало, и хотел опровержение дать, но наш штаб-сержант сказал — не будь дурнем, пользуйся их брехнёй — за сбитый "мопед" тебе отпуск на две недели положен. Маразм самый натуральный — за отражение атаки или успешную атаку, где и риск наибольший, отпуск хрен дадут, а за эту липу официозную — как с куста.

— Выходит, это и для тебя тоже хрен ещё знает, прогадал ты от этой хрени или, может, даже нехило выгадал?

— Ага, хрен ещё знает — и сам тоже репу чешу. В батальоне слух ходил, что всю бригаду хотят под Харьков перебросить, а там же мясорубка такая началась, что поди ещё в ней уцелей. От неё меня эта хрень, считай, избавила, хоть я и не дезертир ни хрена, но и на передок вернуться из отпуска не могу. Так что сей секунд — да, получается, что нехило выгадал. Но вот на дальнюю перспективу — тоскливо, млять. Это сейчас мы ещё посильнее любых дикарей, пока патронов к нормальному оружию хватает, но что с нами будет, когда они кончатся? И самих нас тут с гулькин хрен, и патронов новых взять негде. А эти чурки — какие они сейчас, такими и останутся, и слабее они не станут, чем сейчас.

— Так может, сейчас бы их и помножить на ноль, пока и машины у нас на ходу, и патронов ещё хватает?

— А хрен ли толку? Андрей говорит, что эта орда — не единственная. Вот эту-то мы, допустим, на ноль помножим, так другая же на её место придёт, и с ней опять начинай всё с начала. А с каким боезапасом? Патроны у нас кончатся раньше, чем эти чурбаны.

— Каменюки-то эти, которые мы тут громоздим, сильно ли нам помогут?

— Это защита от стрел. Чтобы развалить её, это надо вплотную подойти, чтобы копьями её разворошить, а кто же их вплотную подпустит, пока есть чем отстреливаться? Пускай попробуют, если людей до хрена — отстреливать их из-за баррикады будем почти, как в тире. Андрей считает, что и сама эта наша фортификация вместе с тренировочными стрельбами может отбить у степняков охоту нападать, и чем она будет основательнее, тем с большей вероятностью. И тогда им останется только мирные переговоры с нами вести и нормальные отношения устанавливать. Торговля там, допустим, а может, и военный союз. Тогда эта орда прикроет нас от других, и мы выиграем время, чтобы приноровиться к этой жизни и придумать, чем заменить конечный запас патронов и сохранить свою силу.

— То есть, вот эти плитки из разобранного тротуара сберегут нам патроны?

— Да, получается так. И дай бог, чтобы и в натуре получилось. Только с нашим куцым боезапасом и воевать до победного конца со всем окружающим миром! — компания снова рассмеялась, — Была бы это у нас "Запорожсталь" со всей её военной группировкой и запасами, весь мир нагнули бы на хрен с полпинка, а эти десять пачек, которые я привёз с передка — это же курам на смех! — Олег имел в виду патроны к АК-74.

— Да ты у нас богатенький Буратино! — присвистнул Витёк, — И ещё же остались те шесть пачек, которые тебе дали возле цирка, как и всем? Млять, впервые в жизни есть в чём позавидовать сцапанному ТЦКшниками и угодившему на войну!

— По правде говоря, я бы предпочёл не попадать туда и довольствоваться этими же шестью пачками. Тоже, кстати, не так уж и мало, если не строчить сдуру от пуза. У нас с вами, да у этих вояк-водил, считайте, самое сильное оружие. Может, легализоваться, да вместе с ними составить подразделение автоматчиков?

— Так стрёмно же, Олег! — заметил Гендос, — Мало ли, чего менты с перепугу-то понаобещают? Это же менты! А потом возьмут, да конфискуют, если решат, что нам не по чину автоматическое оружие. А так — лежит себе приныканное и есть не просит. Ты свой ведь тоже как-то засвечивать не торопишься?

— Ага, менты есть менты. Надо сперва поглядеть, как они своё слово держат. Но пока, вроде бы, держат его честно.

— Поживэмо — побачимо, сказав слипый глухому! — резюмировал Юрец общее мнение компании, и все четверо рассмеялись.

Тогда, в марте двадцать второго, в самом начале большой войны, вся четвёрка воспользовалась случаем и получила автоматы. Разумеется, записываться в ополчение они не собирались, не говоря уже о записи добровольцами на фронт, и продолжайся та раздача оружия по документам и под запись, они бы ещё десять раз подумали, как бы чего не того из этого не вышло. Как говорится, и хочется, и колется. Завидовали киевлянам, которым в феврале, если СМИ не врут, раздавали оружие вообще безо всяких документов — подходи, получай автомат и уноси его совершенно свободно, куда хочешь. Завидовали столичным, облизывались, и тут Витьку из центра города знакомый позвонил — напротив цирка дают автоматы всем желающим прямо с машин и без документов. Ну наконец-то! Такого шанса их компания упускать не собиралась. Это же кем надо быть, чтобы упустить? С детства же в подкорку забито, что дают — бери, бьют — беги, но сейчас-то — дают, а дожидаться, когда и бить начнут — ага, найдите ещё сперва таких дураков.

Никаким бандитизмом заниматься четвёрка не собиралась,