Диверсант. Назад в СССР - Андрей Гросс
Я стоял и смотрел на него, не понимая, что происходит.
— Да не напрягайся ты так! Ты меня не знаешь, я от подполковника Зверева, — сказал мужчина, подойдя ко мне поближе и понизив голос и хитро подмигнув мне. У него было простое скуластое лицо со светлыми глазами, с цепким внимательным взглядом. Волосы под белой летней кепкой были полностью седыми и коротко подстриженными.
— Садись в машину, мне поручили тебя встретить, я тебе по дороге всё расскажу.
Я окончательно растерялся от неожиданности, взял свою сумку с немногочисленными вещами и сел на переднее сиденье, всё ещё удивленно глядя на этого пожилого мужчину. Он переключил передачу, развернул машину, и мы поехали к выезду из посёлка. Где-то, через час, показались первые кварталы Волгограда.
Я занимал место рядом с водителем, и мне было хорошо видно город, по которому мы проезжали. Всё выглядело так же, как я запомнил из своего детства. В основном это были трех- и пятиэтажные здания, построенные из серого кирпича и бетона. Главное, что бросалось в глаза: город не был завешен назойливой рекламой. Фасады домов украшены простыми геометрическими узорами и небольшими балконами с металлическими ограждениями. Но в отличие от будущих времен такие дома не выглядят удручающе, потому что штукатурка с них не осыпается и стены домов выкрашены свежей краской.
По улицам движутся советские автомобили: «Жигули», «Москвичи» и «Лады». Они стоят в небольшом количестве на перекрёстках и у светофоров. На дорогах машин, наверное, раз в десять меньше, чем мы привыкли видеть в будущем.
Вдоль тротуаров идут люди в простой одежде. Они спешат по своим делам, разговаривают друг с другом или просто, идут молча, погружённые в свои мысли.
К остановкам подъезжают автобусы, троллейбусы и гремят по рельсам старые трамваи. На немногочисленных киосках можно увидеть вывески: «Выпечка», «Соки, воды», «Союзпечать». Кое-где стояли жёлтые бочки с квасом, собирая возле себя небольшие очереди.
В воздухе витает городская суета: гул машин, людские разговоры, периодические сигналы автомобилей и звон трамвайных колёс.
Этот городской пейзаж оживляют ещё и элементы классического советского стиля: вывески с традиционными для позднего СССР надписями, лозунги и плакаты тех времён. «Да здравствует перестройка!», «Каждой молодой семье по квартире к двухтысячному году!». На улицах стоят деревянные скамейки, на которых часто можно увидеть пожилых людей, которые сидят по несколько человек, увлечённых беседой.
Вид из окна создаёт ощущение устоявшейся жизни, характерной для конца советской эпохи. В воздухе уже витает ветер перемен, многие будут с оптимизмом ждать, что их жизнь изменится к лучшему. Когда я смотрел на эту картину, мне вдруг подумалось, что если бы большинство из этих простых людей знали бы, что ждет их страну в будущем, то большинство из них, скорее всего, не захотело бы никаких перемен.
Тем временем мы уже выехали за город и стали ехать по асфальтированной дороге, всё удаляясь от города. Мой водитель, который представился мне как Сергей Саныч, рассказывал мне последние новости Волгограда. Я слушал его вполуха и всё больше глазел по сторонам. Где-то через час автомобиль выехал за пределы города и через километров двадцать заехал в небольшой дачный комплекс, где я увидел множество разных, не похожих друг на друга дачных домиков и участков. Сергей Саныч остановился у одного дачного домика, на вид очень добротного и больше похожего на небольшой деревенский дом. Ворота открыл подтянутый мужчина в белой майке, мы заехали во двор, и он закрыл за нами ворота.
Когда я вышел из машины, я смотрел на этого мужчину, в памяти парня, в тело которого я попал, всплыл образ подполковника Зверева Вячеслава Геннадьевича, его бывшего начальника.
— Дима! Привет, дорогой! — сказал он. Вячеслав Геннадьевич искренне и крепко обнял меня.
— Как я рад тебя снова видеть, извини, сам не смог встретить, ты же понимаешь, в нашем положении лучше не светиться. Пойдём за стол, там всё обсудим.
Мы прошли на веранду дачи, где, видимо, находилась летняя кухня. Сергей Саныч, который привез меня, перекинулся с полковником Зверевым парой слов и, попрощавшись, сел в свои «Жигули» и уехал. Подполковник Зверев усадил меня за стол.
— Да, Корс! Много, конечно, мы сил потратили, чтобы тебя вытащить! — сказал он. — Несколько лет тебе всё же пришлось провести за решеткой. Извини, по-другому не получилось, мы всё-таки не всесильны. Те, кто тебя подставил, сидели очень высоко. Это ещё удача, что ты вообще до колонии дожил, не покончил с собой где-нибудь в следственном изоляторе в какой-нибудь пресс-хате. Прогнивает, прогнивает наша страна, ничего не скажешь. А уж в МВД сколько мразей развелось, и подумать страшно. Идейных и честных людей всё меньше.
Я сидел за столом и, конечно, чувствовал себя не в своей тарелке, к тому же из воспоминаний моего нового тела я узнал, что вроде бы раньше парень, в тело которого я попал, с этим подполковником друзьями не были. Хотя между ними были нормальные и доброжелательные рабочие отношения, какие могут быть между молодым опером и начальником уголовного розыска. Вячеслав Геннадьевич поставил на стол бутылку водки «Столичная» и поставил рядом две рюмки.
— Ну давай первым делом выпьем за твое освобождение и за встречу! — он наполнил рюмки до краёв и взял одну в руку, а вторую поставил передо мной на стол.
Я взял рюмку, мы с ним чокнулись и выпили. На столе стояла простая закуска: маринованные огурцы, сало и жареная картошка. Была порезана колбаска и сыр. Молча закусив, Вячеслав Геннадьевич продолжил.
— Какие у тебя планы после освобождения?— взгляд его был внимательным и проницательным.
«После долгих лет оперативной работы уже автоматически начинаешь анализировать мимику собеседника, чтобы понять, врёт он или нет, и как реагирует на твои вопросы?» — догадался я.
— Не знаю, — ответил я вполне искренне. — Люди ведь как-то живут после тюрьмы… Слава богу, руки и ноги у меня целы, голова на месте. Документы в порядке, устроюсь куда-нибудь.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить! — сказал
