Диверсант. Назад в СССР - Андрей Гросс

Начальник колонии внимательно и устало посмотрел на меня, затем взял сигарету и закурил. На нём уже была полностью форменная одежда с подполковничьими погонами.

— Здравия желаю, — попытался поздороваться я, хотя чёрт его знает, как они тут здороваются.

Начальник колонии молча посмотрел на меня и кивнул головой.

— В общем, Корс, всё время, пока ты у нас сидел, за тебя хлопотал один уважаемый человек, просил за тобой присматривать, — сказал он внимательно и многозначительно тглядя мне в глаза. — Я не мог его не поставить в известность об инциденте, который ты устроил сегодня ночью… Так вот, видимо, он подключил кого-то ещё в высоких кабинетах……

Полковник нахмурил лоб, стряхнув пепел сигареты в пепельницу.

— И мне сообщили, что судья прибудет для рассмотрения вопроса о твоем условно-досрочном освобождении. Несмотря на все твои выкрутасы, решение суда будет положительным… И слава богу!

Мохнул устало рукой подполковник.

— Баба с возу — кобыле легче! Это избавит меня от лишней головной боли, которую ты создаешь в последнее время. Поэтому до самого вступления решения суда в законную силу посидишь в изоляторе, чтобы опять чего не начудил. Ну или те, с кем ты подрался, не решили тебе отомстить на последок. Поэтому сейчас тебя отведут в изолятор, и сиди там тише воды ниже травы до самого освобождения. Ты всё, блять, понял?

— Так точно, товарищ полковник, — ответил я, вытянувшись по струнке.

— Тамбовский волк тебе товарищ, осужденный Корсиков, — немного возмущенно произнёс полковник. И у меня в памяти вдруг всплыло, что зек должен называть сотрудника колонии не иначе как гражданин начальник, ну или по имени-отчеству. А обращение «товарищ» в данном случае нарушает субординацию и как бы делает зека и сотрудника колонии равными друг другу.

— Корс, ты реально странный какой-то стал! — с подозрением сказал начальник колонии, прищурив взгляд.— Отправляйтесь в изолятор и ведите себя там тихо!

Выездной суд прошел быстро, меня пригласили только заслушать решение суда, где мне объявили, что освобождают условно-досрочно и что я могу покинуть колонию-поселение через десять дней, когда решение суда вступит в законную силу.

Эти десять дней я сидел в изоляторе один в той же отдельной маленькой камере. Дежурные по изолятору давали мне послабления. И я целыми днями лежал на нарах и думал о том, что мне делать дальше.

Задание, с которым я был сюда отправлен, заключалось в том, чтобы предотвратить теракт. Тогда взорвался поезд при очень странных обстоятельствах. А самое интересное, что в одном спецвагоне находились документы, а также сотрудники следственного комитета и сотрудники КГБ, которые должны были арестовать высокопоставленных членов правительства, которые как раз и готовили развал Советского Союза. Не взрываются такие люди и такие документы случайно, не бывает так, хотя по официальной версии это было якобы стечение трагических обстоятельств.

По задумке тех, кто планировал эту операцию, я должен был попасть в тело действующего сотрудника КГБ, который смог бы предотвратить теракт. Но сейчас я — зек, который скоро выйдет на свободу. Но уже никуда, ни в какие силовые структуры я устроиться не смогу. То есть я задание провалил… даже не успев его начать.

Хотя кто знает? Ведь у меня есть ключевая информация — я знаю, когда и где произойдёт теракт, и могу предотвратить его самостоятельно. Время у меня ещё есть.

Ну только кем я буду работать и где я буду жить? Ладно, поживём — увидим. Самое главное, что у меня теперь есть — это ноги. Ну и молодое здоровое тело. Я уже несколько лет с тех пор, как остался без ног, не мог передвигаться самостоятельно, а теперь я опять обрел молодое здоровое тело, поэтому всё остальное сейчас для меня было малозначительным.

Десять дней в изоляторе тянулись для меня долго. Но вот он, долгожданный день освобождения. От нетерпения я уже реально чувствовал себя так, будто отсидел не один год в колонии. В день освобождения за мной в изолятор пришел оперативный дежурный по колонии-поселению и проводил меня в штаб. Зеки, которые работали со мной в коптерке и были как бы моими подчиненными по должности, принесли сумку с моими вещами, которые я (то есть парень, в тело которого я попал) готовил ко дню освобождения.

В штабе мне выдали мой паспорт и справку об освобождении. В бухгалтерии мне выдали сберкнижку. Я давно не видел этот пережиток прошлого и с интересом её полистал. Ого, да у меня там числилось 358 рублей, которые я мог получить в любой сберкассе в любой точке СССР. И еще мне выдали наличными пятьдесят рублей на билеты и дорогу.

— Это твои честно заработанные деньги, так что на первое время тебе хватит. Смотри только сразу всё не пропей на радостях. — Пожилой мужчина, начальник финансовой части, был гражданским вольнонаемным человеком. Обычно бывшие сотрудники колонии, которые вышли на пенсию по выслуге лет, остаются работать в зоне на гражданских должностях.

— Удачи на воле! Надеюсь, что мы больше не увидимся! — с доброй улыбкой сказал мне этот человек. В будущем в различных кинофильмах сотрудников колоний и тюрем в нашей стране показывают как кровожадных палачей по типу гестаповцев, а это как раз не так. Тот, кто каждый день работает с зеками, как раз и видит, что они тоже люди. Хотя, конечно, встречаются и нелюди!

Я покинул территорию колонии-поселения, выйдя через контрольно-пропускной пункт. Теперь я свободный человек! Я огляделся по сторонам. Мне сказали, что где-то недалеко должна быть автобусная остановка. Сейчас 1988 год, еще жив СССР, и у меня опять есть ноги. Что меня ждет дальше, одному Богу ведомо. Оглянувшись, я впервые увидел, как колония поселения выглядит со стороны. За забором из нескольких рядов колючей проволоки скрываются несколько двухэтажных зданий, построенных, очевидно, во времена правления Хрущёва. Также здесь было множество хозяйственных построек и производственных цехов. Изолятор, в котором я просидел десять суток, и это, в принципе, всё, что я помню из своего пребывания за колючей проволокой, отсюда видно не было.

В основном в колониях-поселениях не бывает вышек с часовыми, вооружёнными автоматами, так как контингент заключённых стремился быстрее реабилитироваться и вернуться к нормальной жизни. Такие поселения лишь обнесены несколькими рядами колючей проволоки. Да и сроки заключения у тех, кто сидит на поселении,