Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Батюшка, смотри-смотри, наш-то вперёд вырвался! — маленький Савва, детый в медвежонка, весело кричал и тыкал пальчиком. Вся семья увлечённо следила за гонками на медведях, что проходили на широченной набережной Невы перед Адмиралтейством. Карнавальные костюмы прятали их от внимания публики. Казалось, весь город собрался здесь, от разнообразия масок разбегались глаза, ходили слухи, что даже сам император участвовал в этом представлении.

— Да, сынок! Давай-давай, бочонок! — все Лобовы весело подбадривали наездника, у которого выше пояса была закреплена зелёного цвета кадка. Ему удалось сохранить своё лидерство до конца соревнования, и всё семейство радостно приветствовало его победу. Весело хохоча, в воздух взлетали и Савва, и совсем маленькая Людмилка. Наконец, вдоволь навеселившись, Алёша отправился к лоточнику купить всем пирогов с зайчатиной и горячего сбитня.

По дороге он поскользнулся, уворачиваясь от шумной компании, обряженной эфиопами, и неловко упал прямо на руки стройной баварской крестьянке в серебристой маске.

— Экие Вы дятлы неловкие! — со смехом поприветствовала его незнакомка на немецком языке с чётким среднебаварским выговором.

— Просто мы всегда готовы попасть в руки прелестным пейзанкам[10]! — отшутился Лобов на том же языке.

— Вы, птицы, только и рассказываете, что готовы пасть к нашим ногам, а на деле — улетаете при первой же возможности! — снова засмеялась серебристым смехом девушка, но на сей раз она произнесла свою фразу уже так, как говорят в Силезии.

— Птицы смотрят на нрав своих хозяек! — усмехнулся Алексей, приняв игру, уже на том английском, который используют в Эссексе.

— И что же, мы бываем столь несносными, что вынуждаем вас улетать? — незнакомка говорила теперь уже по-французски, изрекая свои слова так, словно она выросла на просторах Прованса, а в прорезях маски искрами заиграли ярко-зелёные глаза.

— Так часто бывает, что птицу держат, словно в клетке, не давая ей летать. Отчего мы грустнеем и можем даже умереть! — смеялся молодой человек.

Однако его фризский выговор оказался непонятен для девушки, и она немного смутилась:

— Не могли бы Вы повторить свои слова не на птичьем языке? — что сказать, её испанский был превосходен.

— Милая крестьянка, — начал Алексей уже по-русски, внимательно вглядываясь в прорези маски и пытаясь хоть что-то увидеть за ней, — Я хотел сказать, что многие девицы…

В этот момент их милую беседу прервала группа гуляющих, одетых как венецианцы. Они окружили девушку и весело потащили её прочь, коря её за столь длительное отсутствие. Крестьянка, уходя, несколько раз оборачивалась и смотрела на оставшегося в одиночестве Алексея, который не мог преследовать её, не нарушив норм приличия. Единственное, что понял молодой человек — имя незнакомки было Зоя.

Отец, узнав об этой встрече, грустно рассмеялся, потрепал сына по волосам и сказал:

— Жениться тебе пора, сынок! Пора, пора, и не противоречь старику!

— Тоже мне, старик! Вон твои детки бегают! — смеялся младший.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Императорский Новогодний бал был безупречен. Оба Лобова были приглашены на него, так же как и супруга старшего. Государь был не очень весел — его домина[11], как было принято называть его фаворитку, болела, но бал он не отменил, считая его мероприятием обязательным. Гости веселились, молодёжь безудержно танцевала, а старшее поколение предпочитало вести беседы, подкрепляясь винами и закусками.

— Вот, Артемий Иванович, скажу, что смерды совсем забыли о своих обязанностях! — бубнил Лобову-старшему его давний приятель Коссовский. Поляк по происхождению, он жил в Петербурге уже более пятнадцати лет, обрусел, отлично разбирался в вопросах торговли и недавно стал заместителем главы Гостиного приказа, — Вот, был летом в поместье своём около Льгова, так деревенский староста даже не подумал в ноги пасть! Шапку только снял! Я на него рычать, мол, запорю, а он мне твердит, что не положено! Пристав только плечами пожал! Говорит, что ежели бы я этого мужика побил, то ещё и судили бы!

— Маврикий Родионович, это в тебе твоя шляхетская кровь гуляет! — весело подтрунивал над дружком вельможа, — Пороть всё хочешь!

— Святое право шляхетское! Ещё лет десять назад…

— Положим, что лет десять назад у тебя, Маврикий, и поместья-то не было!

— Ну и что, зато крестьяне место своё знали! — горячился уже седой сановник.

— А ты, вон у молодёжи, Маврикий, спроси! Сынок, ты-то что думаешь? — с усмешкой обратился Артемий Иванович у Алексея.

Тот стоял рядом, аккуратно сжимая в руках тонкий воздушный бокал с вином и опасаясь сделать из него даже глоток. Угораздило же его на гулянии поучаствовать в кулачной схватке, что закончилось сильнейшим ударом промеж глаз! Доктор Кудряшов строжайше запретил ему трясти головой и пить спиртное, по крайней мере, десять дней, а уж заплывшие от синяка глаза не позволяли ему даже толком глядеть по сторонам.

— Я, батюшка, полагаю, что мне лучше больше денег с них получать, чем иметь право их пороть! А, ежели, это вы насчёт плотских утех с дворовыми девками…

Его отец просто взорвался от хохота:

— Ох, насмешил! Маврикию его Стефания за такие дела все остатки волос повыдергает! Вон, стоит его красавица!

Сам Маврикий даже немного поморщился. Жена Коссовского держала его в жёсткой узде, и он боялся что-либо предпринять, не посоветовавшись с супругой. А уж возможность адюльтера пугала его просто неимоверно. Сама Стефания Ксавериевна и единственная дочь сановника стояли чуть в стороне от основной массы веселящихся.

Стефания только осенью вернулась из Версаля, где провела несколько недель близ обожаемого ею с детства французского двора. Поэтому и она и её дочь были одеты по последней парижской моде, что резко контрастировало с привычками, принятыми при русском императоре. Напудренные парики, толстый слой румян, массивные платья, всё это давно было в Петербурге немодным.

Но на слова Маврикия Родионовича, его благоверная отозвалась с величайшим презрением, не считая его мнение сколь-нибудь важным, а теперь сполна получая насмешки, словно провинциальная дикарка, прибывшая в столицу в своих нелепых нарядах. Коссовский уже предвкушал ту выволочку, что ждёт его дома. Во многом его брюзжание было вызвано этим предчувствием.

— Мы, Алёшенька, тут с Маврикием Родионовичем сговорились насчёт твоей будущей женитьбы! — огорошил Артемий Иванович старшего сына.

— Батюшка? — Алексей едва не выронил бокал, так его поразили слова отца.

— А что, Алёша, ты парень видный! Уже считай полковник! Пусть по-новому это Государев стряпчий, а по-нашему, по-старому, целый Коллежский советник! Три ордена у тебя — два Георгия, да ещё