Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

— Точно, Павел Петрович?

— Совершенно, Матвей Аникеевич! Наши агенты в один голос подтверждают, армия майсуров разит англичан ракетами. Весной эскадра адмирала Повалишина пойдёт к Камчатке. С ними отправляются тридцать офицеров и новиков для наблюдения за военными действиями в Ост-Индии. А то, Матвей Аникеевич, мне даже признаться неудобно — в Вест-Индии у нас под сотню наших волонтёров служит, информация полная идёт, а вот в старой Индии-то только на кораблях и сидим. Так что…

— А можно мне своих людей послать, Ваше Величество! — буквально взорвался энтузиазмом Фетисов.

— А Вы как думаете, Матвей Аникеевич? Неужели я это всё Вам просто так говорил! — засмеялся я, — Есть у Вас знатоки восточных языков?

— Найдём!

— Тогда попрошу через две недели пода́ть списки генералу Бауру, который руководит всей этой операцией. Он извещён.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Значит, Степан Петрович Марков, бывший поручик… — пожилой капитан оторвался от бумаг и пристально посмотрел на переселенца.

— Бывший, господин капитан! — мрачно буркнул тот в ответ, — Стало быть, уже и не офицер, бывший каторжник!

— Здесь, почитай, все были осуждены, Степан Петрович. Прежние каторжники у нас не в новинку. Так что, коли решите, можете об этом и не поминать. Забывать не советую — в здешних местах каторги не заведено. Пропал человек, может, медведь задрал…

— Что Вы? Мне и там хватило!

— Весьма надеюсь! — капитан снова углубился в бумаги Маркова, — Итак, чего же вы хотите? Чего Вы ждёте от Камчатки?

— Заново жить хочу попробовать!

— Все хотят, Степан Петрович! В поле хотите работать? Вижу, нет! На корабле матросом? Солдатом? Скупщиком пушнины?

— Не желаю я, господин капитан, снова с деньгами связываться! Они меня под каторгу подвели… Солдатом бы… Кровью честь вернуть желаю!

— Солдатом? Зря Степан Петрович. Солдат у нас здесь в достатке, а вот тех же строителей дорог мало. Вы, я гляжу, дороги и мосты строили, даже десятником стали?

— Не хочу, господин капитан! Не желаю вспоминать! Мне бы в армию. Путь сам Господь-Бог решат, стоит мне жить или нет!

— У-у-у… Степан Петрович, не отпустило Вас ещё… Хорошо, помогу я Вам. Отправитесь стрелком в «камчатские егеря»? Они каждый день воюют, сами, бывают, гибнут…Уж не пеняйте мне старому, офицером никак не выйдет.

— Мне всё одно, господин капитан! Хочу место своё найти, понять, как дальше быть…

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Сани быстро скользили по свежему снегу, за маленьким стёклышком кибитки всё было белым, даже ветки молодых деревьев вдоль тракта были покрыты пушистым чехлом. Алексей Лобов ехал в Петербург. Мчался туда, где провёл детство, где жил его отец, где билось одно из сердец Империи.

Кроме чувств и воспоминаний, он вёз с собой свой новый проект. Свои идеи о новом методе изготовления пушек он реализовывал в одиночестве — Карл Гаскойн уехал в Луганск, где построил-таки завод и лил свои потрясающий гасконады. Алексей не мог даже нормально обсудить с кем-нибудь собственные мысли. Чертежи и опыты делались им самим в Кривом Роге, пусть и Гаскойн, и Ярцов, и даже Иван Эйлер, признавали его идеи весьма перспективными.

Только усилием воли он удерживал своё волнение в разумных рамках. Вдруг он ошибся, вдруг его новый метод не будет принят? Позор! Такой позор… Засыпа́л он на ямских станциях с больши́м трудом, всё переживая за свой проект. А за окном всё стремительнее мелькали деревья, поселения и реки — теперь он ехал уже по императорскому тракту, на котором через препятствия были переброшены мосты, а лошадей можно было менять часто.

Он успел разглядеть строящиеся гигантские мостовые быки в Волхове, на которые уже весной начнут отливать на Олонецких заводах чугунные балки — это будет первый столь громадный мост в Империи, и он, как металлург, имел к этому проекту отношение. Но внимательно изучить строительные работы ему было некогда — он спешил успеть в столицу до Рождества, чтобы отметить светлый праздник с новой семьёй отца, до Нового года успеть передать свой проект Ярцову и Мелиссино на испытание.

Лобов-младший прибыл в Петербург даже с опережением графика, уже двадцать третьего декабря он въехал в город, и прямо на заставе его встречал Ярцов, исполненный желания немедленно приступить к испытаниям. Все его отговорки про то, что ему надо встретиться с отцом, разбились о железный аргумент — Артемий Иванович сидел сейчас в Петергофе, готовя важные документы.

Даже не заезжая в город, они отправились к Волковой деревне, где их на опытовом стрельбище поджидал глава Оружейной палаты Мелиссино. Три привезённые им пушки, отлитые по его собственному новому методу, попали в цепкие руки артиллеристов, которые ещё до Рождества начали первую серию испытаний.

Там Алексей и встретился с отцом, что, закончив с делами, в преддверии Сочельника заехал за сыном, с которым не виделся уже несколько лет. Со стороны, наверное, странно было смотреть, как один из влиятельнейших сановников России, глава Императорского приказа Артемий Иванович Лобов, молча, со слезами на глазах, обнимает высокого, статного, но уже украшенного ранней сединой человека в запылённом кафтане. Только их внешняя схожесть и одинаковый упрямый взгляд исподлобья мог подсказать наблюдателю, что это встреча давно не видевшихся родственников.

Отец дал волю чувствам уже в возке, где, не сдерживая слёз, прижимал сына к груди и шептал ему ласковые слова, а Алёша вёл себя ничуть не солиднее, обнимая батюшку и согреваясь его теплом. Связь между отцом и сыном по-прежнему была сильна, любили они друг друга очень, и ничто не могло встать между ними.

Поездка была весьма комфортной, их возок серьёзно отличался от привычного низкого и тесного зимнего экипажа, который был создан для уменьшения потерь тепла. Колымага Лобова-старшего была значительно выше, в ней при желании можно было не только лежать, как в прежнем варианте, но и свободно сидеть и даже встать в полный рост. Кроме того, большие окна позволяли видеть окружающие пейзажи.

Такие удобства пошли на пользу даже взволнованным встречей Лобовым, до приезда в Петербург они смогли вволю наговориться и хоть немного утолить жажду взаимного общения. Супруга Лобова-старшего Елизавета Васильевна приветливо встретила Алексея, а его сводные брат и сестра заинтересованно бегали вокруг гостя. Рождество, Святки, Новый год промелькнули для молодого металлурга словно во сне — оказалось, что ему очень не хватало семейного тепла и любви и он наслаждался возможностью провести это время с отцом