Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

Затем пришёл Д’Эстен, множество военных, и все принялись обсуждать планы на следующую компанию. Король был по-прежнему задумчив. Фактически не закончив совещания, Людовик решил удалиться в свою мастерскую, куда пригласил и Орлова. Там он принялся самозабвенно предаваться своему единственному увлечению — изготовлению замков, подробно описывая каждое действие, а русский посол ему почтительно внимал.

Наконец, в мастерскую пожаловало и новое лицо — Генеральный контролёр финансов Жак Неккер[2]. Швейцарец был удивлён, что король принимает его в столь неофициальной обстановке, причём почему-то в присутствии русского посла, но Людовик решительно отмёл все его попытки указать на недопустимость подобного.

— Неккер, скажите мне, почему русский царь пишет мне, что обнаружил очень крупную попытку насытить Россию фальшивыми деньгами. И все следы столь кошмарного преступления ведут к Вам? Не вздумайте мне лгать, Неккер!

Министр финансов Франции пошёл красными пятнами, но нашёл в себе силы сопротивляться давлению короля:

— Разве не Вашей идеей, Ваше Величество, было закрывать часть наших расходов путём изготовления фальшивых денег наших противников?

— Что-о-о? — Людовик с такой силой сжал в руках железный прут, лежавший на его верстаке, что согнул его в кольцо, — Не смейте приписывать мне свои идеи! Да и речь шла о противниках! О Британии, или на худой конец, Португалии! А Россия таковым не является! Что Вы творите Неккер! Вы хотите опозорить меня перед всем миром? Лишить нас поставок самого необходимого? И это в то время как в королевстве бушует понос! От этой дизентерии страдают даже армия и флот! Наш флот Океана[3] не может выйти в море! Что Вы творите, Неккер?

— У русских есть деньги! И нам эти деньги нужны! — упрямо стоял на своём Неккер. На его лице сменялась одна гримаса за другой, — Из каких средств я должен финансировать Ваши безумные военные расходы, Ваше Величество? Очередной год войны в креди́т? Необходимо немедленно заключить мир!

Король просто побагровел:

— Вон! Пошёл вон! Ничтожество! Я никогда не позволял Вам даже подумать о том, чтобы опозорить меня, опозорить Францию! Чёртов швейцарец!

Неккер молча с поклоном вышел. Людовик ещё некоторое время успокаивал свой гнев, ломая инструменты и заготовки. Потом написал короткое письмо, вложил его в тот же цилиндр, что получил от Павла, запечатал его оттиском собственного перстня и вручил Орлову.

— Алекси, прошу передать моему брату, что подобное предательство было личной инициативой Неккера, и я не знал о таком его безумном решении! Я надеюсь, что данное недоразумение не послужит причиной какой-либо обиды со стороны моего брата Павла, которого я искренне люблю и уважаю!

— Конечно, Ваше Величество, я прямо сейчас отправлю Ваш ответ в Петербург и приложу все усилия по сохранению добрых отношений между нашими государствами и государями!

Отчёт Орлова я получил одновременно с письмом Людовика. Алексей Григорьевич прямо указывал: «не испытываю ни малейших сомнений, что Неккер затеял своё преступление с согласия короля, а гнев Людовика обрушился на него больше из-за самого́ факта того, что мы смогли связать фальшивые ассигнации с именем контролёра финансов Франции, а это порочит короля, желавшего оставаться в этом деле чистым».

Что же, мнение Орлова совпадало с мнением Пономарёва и Шереметева, которые и проследили всю цепочку, ведущую к маленькой типографии недалеко от Парижа, где и изготавливались подделки. Эту мастерскую частенько навещал Неккер, а после выволочки, данной ему Людовиком в присутствии нашего посла, люди генерального контролёра немедленно ринулись туда с целью ликвидировать все следы преступления.

Типография, шрифты, оборудование, часть персонала были уничтожены, и уже утром на месте здания были только пепел и немногочисленные головешки. Непосредственные же руководители этой аферы — некие Галлиани и Дюпон, почувствовав опасность, бежали прямо перед самым прибытием убийц, но неудачно попытались переправиться через Сену в районе Пуасси, и их обезображенные рыбами тела были опознаны по деталям одежды.

Так, по крайней мере, думал Неккер, а вот у меня было иное мнение — эта два господина были доставлены в Россию в мешках и послужили неплохим источником информации для наших разведчиков и печатников. Русские агенты смоги выкрасть их прямо перед лицом опасности вместе с инструментами и образцами продукции. Исчезновение каких-то материалов не было замечено французами — им необходимо было быстро уничтожить все следы преступления, чтобы не разжигать чудовищный международный и внутренний скандал.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Зима 1781 проходила для меня невесело и в большом напряжении. Болела моя Като — снова простуды, уже вторую зиму она страдала. Врачи лишь указывали на её проблемы со здоровьем и тяжёлый климат Петербурга. Я решил, что ей нужен нормальный летний отпуск, и уж этим летом мы обязательно навестим маму в её Екатеринодаре, как назвали город, основанный для неё на берегу Азовского моря.

Мне давно хотелось навестить и её, и сестёр, да и Гришу — письма были плохой заменой личному общению. Так что, этим летом, только чудо способно было отменить нашу поездку. А пока я также не мог отказаться от вояжа в Москву — надо было посмотреть, как там идут дела, да и место стройки будущей столицы просто необходимо было проинспектировать.

А в государстве всё шло между тем довольно неплохо. Основные дипломатические усилия были направлены на отношения с Австрией и Пруссией, которые после тяжёлой войны искали нашей дружбы. Мне удалось достичь в отношениях с Фридрихом и Иосифом невероятной доселе теплоты, а старый Маврокордат, который уже вставал с постели крайне редко, писал мне о том, что император считает меня своим другом и учителем.

Турки жестоко страдали от чумы, которая унесла жизни даже двух Великих визирей, и совсем не думали о войне с нами, а всемерно развивали торговлю, что давала им столь необходимые деньги. В Персии шли войны между Великим Хорасаном и остатками дурранийцев, а Зенды даже не пытались влезать в эти разборки, зализывая раны от войны с турками. Всё большие территории переходили на выращивание хлопка, который шёл к нам в обмен на промышленные товары и продовольствие.

Только восточный фланг беспокоил меня, но мои инженеры смогли существенно улучшить проходимость дорог к Охотску, взрывая скалы и сооружая мосты, в результате, я надеялся, что уже в этом году мы сможем считать себя готовыми к грядущей, в этом не было сомнений, войне с Японией.

Вопрос с государственными финансами решался несмотря на многочисленные креди́ты, которые Россия предоставляла европейским державам для покупки наших товаров, играющих всё большую роль в их экономиках.

Росла торговля рыбой, ибо англичане почти совсем не могли вести одиночный промысел