Помещик 4 - Михаил Шерр
А затем — все остальное, что должно быть на нем: весовая, приемное отделение, рабочая башня для очистки зерна, сушильное отделение и отделение отгрузки. Обязательно должны быть лаборатория и пожарная команда.
Вот это все остальное — первая очередь сдачи элеватора в работу. Силосы, естественно, должны строиться параллельно, но сдаваться могут и по одному, во вторую очередь.
— Что успеете построить к началу уборочной?
— Полностью первую очередь и какое-то количество силосов, но точно пока не могу сказать.
— А паровая машина?
Кузин улыбнулся и сделал небольшую паузу, во время которой внимательно осмотрел всю строительную площадку.
— Это, Александр Георгиевич, целиком зависит от заводских господ, от их обязательности.
— Понятно. А как дела с мельницей обстоят? Она будет работать от паровой машины? — Я, да и не только я, а наверное, почти никто на Земле не может точно ответить на массу вопросов, касающихся эксплуатации паровых машин. И только по одной причине: еще слишком мало опыта.
Вот, например, будет ли запас мощности у паровой машины, когда элеватор начнет работать на емкости в триста тысяч пудов? Или её будет не хватать? Ответа не знает никто.
— Думаю, в сезон мощности машины хватать не будет, если, конечно, элеватор будет работать непрерывно. Но только сезон-то будет длиться пару месяцев, а потом, скорее всего, даже избыток будет.
— Поживем — увидим. Если не подведете, то уже этой осенью будем знать ответ. А рабочих хватает?
— За глаза. Во всей губернии больше заработки только у вас в Калуге да на шахте. Поэтому от желающих отбоя нет.
— Хорошо, коли так.
Пока я разговаривал с Кондратом Ивановичем, подъехал Антон. Поздоровавшись, он отъехал немного в сторону и ждал своей очереди.
Всякие севы уже закончились, и уже можно вполне оценивать результаты весны. Краем глаза я видел его нетерпение, наверное, ему очень хочется поскорее показать товар лицом. Анна говорила, что у нас на полях картина — загляденье. Старики говорят, никогда такого не было.
— Что, Антон, не терпится похвалиться? — постаравшись максимально иронично спросил я.
— А чего же не похвалиться, ежели есть чем? — приосанившись, ответил Антон.
— Хвалиться будешь, когда поедем смотреть. А сейчас расскажи в двух словах.
Антон повторил то, что я утром прочитал в общем отчете, который Анна оставила для меня на столике в спальне. Я его сразу же прочитал, как только проснулся.
Резюме положения дел в имении Торопово было коротким: коллективное хозяйство состоялось. Самое главное — земля обрабатывается общим клином. Мы еще зимой с Вильямом расписали всё под четырехполье. Уже без меня он кое-что уточнил, и весенняя посевная прошла так, как он расписал.
Чистого пара у нас здесь нет совсем. Эта часть поля засеяна травами: клевером и вико-овсяной смесью. Посеять столько вико-овсяной смеси, сколько хотелось, не удалось из-за недостатка семян, поэтому налегали на клевер, которого было достаточно. Удалось даже провести его подсев к зерновым.
С этим была небольшая проблема. Мужики сначала ни в какую не хотели этого делать, особенно почему-то на озимых, и только на личном авторитете Вильяму удалось более-менее успешно провести эту кампанию.
Примерно четверть посевов он все-таки оставил без подсева, чтобы было с чем сравнивать.
В этом году увеличены посевы картофеля и других корнеплодов. Часть картофеля пойдет на винокурню, но его основное назначение — стать вторым хлебом.
Я хорошо помню безумное, на мой взгляд, хранение картофеля в буртах в советское время. Я такого не хочу, и поэтому строятся два больших хранилища.
Всё, что сверх этого, пойдет на перегонку и на продажу осенью в Калуге.
В этом году в имениях почти нет отходничества, только один сапожник. Абсолютно всем нашлось дело в нашем хозяйстве.
Строители, которые раньше почти всегда работали на стороне, полностью заняты на стройках нашего «народного хозяйства»: здесь, в имениях, в Калуге у Вильяма и в Воротынске. Соседские помещики даже высказали Анне свое «возмущение» этим «беспределом». К моему изумлению, старший Ракитин, смеясь, использовал именно это слово. Он рассчитывал что-то у себя построить силами нашей строительной бригады, которая имеет самую блестящую репутацию, но не судьба.
У нас самих дефицит кадров, и это несмотря на их резкое увеличение за счет сербов, которые работают везде и постепенно начали расселяться из своих бараков.
Больше всего их уезжает жить на «новые» земли, в наше начавшее бурно развиваться «Общество». Некоторые переселились в Торопово и Сосновку, где теперь нет ни одной пустующей усадьбы, которых образовалось некоторое количество во время предыдущих голодных лет 1833−34 годов, когда это бедствие совпало с эпидемией холеры.
Сербы, кстати, почти взяли в свои руки большие господские сады в Торопово, которые, к моему удивлению, стояли подзаброшенными и почти не приносили дохода. Это, кстати, тоже отдаленные последствия того голода, когда было не до сада.
Домачица Елена решила уехать со всей своей большой семьей пока в Воротынск. Но к осени они на одной из пустошей построят несколько домов, которые дадут начало новому селу. Оно, скорее всего, так и будет называться Сербским. Думаю, что по мере развития «Общества» оно будет расти и успешно развиваться.
К осени бывший военный лагерь должен опустеть, но он не будет заброшен. То, что использовалось для тренировок казаков, так и останется; казаки будут по-прежнему там заниматься, чтобы не утратить свои навыки, к ним будут присоединяться и молодые ребята. Освобождающиеся бараки начнут перестраивать под конюшни. Я хочу завести еще и племенных лошадей.
Вернувшимся со мной казакам дел — и сидеть на завалинке никто из них не будет. Они, конечно, отдохнут немного, а потом вольются в наши дружные трудовые ряды.
Никакой барщины нет, все занятые у нас, в том числе и дворня, получают заработную плату или фиксированное жалование с премиями в качестве поощрения. На оброке только отходники, которых по факту практически нет — один сапожник.
Подушная подать и земские будут выплачиваться с общего дохода имения за тех, кто занят на любых работах. Также и на шахте, и в Воротынске. А работники ресторана и трактира будут платить с заработанного. Против такого решения супруги возражений не было, по крайней мере, открытых.
После короткого устного отчета Антона мы поехали смотреть поля. От увиденной картины у меня даже дух захватило. Ни одной межи, ровные и сильные посевы. Любо-дорого смотреть. Особенно впечатляюще смотрелся клин занятого пара, где дружно взошли клевер и вико-овсяная смесь.
К нему примыкал небольшой
