Запорожье -1. Провал - Безбашенный
Но до этого дожить ещё надо, и хорошо бы — всем участникам этой авантюры, и не о последующих событиях голова должна сейчас болеть, а об этом завтрашнем деле с этими работорговцами на пути "из варяг в греки". А чтобы последующих неприятностей было поменьше, во-первых, надо сработать как можно удачнее, а во-вторых, не понести и потерь. Стрёмно, млять, среди бела дня на моторах, никакой внезапности, но предложение ночной вылазки Григорьич отклонил наотрез. Причин не объяснил, но сказал твёрдо, что обсуждению это не подлежит, ну и туманно намекнул, что как раз для минимизации этих последующих неприятностей. И как хочешь, так его и понимай. Ну так и он ведь сам идёт с ними и рискует наравне со всеми, так что подстава тут маловероятна. Как говорят сами титульные хохлы, поживэмо — побачимо, сказав слипый глухому. До укладки ко сну ещё часа полтора, а Люся за ужином как бы невзначай проговорилась о желании прогуляться перед сном в парке, подышать свежим воздухом…
13. Казаки-разбойники
Следующий день, условное 23 мая.
— У них был верный шанс избежать этого, и не наша вина в том, что они и сами им пренебрегли, — констатировал Григорьич, облегчая свежеиспечённому атаману нужное, но тягостное решение, — Весь вчерашний вечер и всё сегодняшнее утро — считай, световой день у них был, чтобы подумать и выйти на нормальный контакт. И тогда, наверное, так и договорились бы с ними миром. Но раз не захотели — это был их выбор.
— Давай, Олег, командуй, а за нами не заржавеет, — поддержал Воронов, сержант из взвода спецназа при ГУВД, неожиданно присоединившийся к самовольщикам вместе с двумя своими бойцами, — Один же хрен другого выхода они нам не оставили.
— Олег, да если бы не моя грёбаная нога, я бы сейчас с удовольствием махнулся с тобой местами, — добавил и ветеран-инвалид, — Млять, в историю же войдёшь!
— Или — влипну, — хмыкнул Олег.
— Из той, в которую влипнешь — все вместе вытащим. Да и вообще ведь, в таком деле — или грудь в крестах, или голова в кустах. Эх, да если бы не моя нога!
И понятно же прекрасно, что подначивает, на "слабо" берёт этот манипулятор хренов доморощенный, и при других обстоятельствах послал бы его далеко и надолго, но сейчас и без его подначек сама ситуёвина такова, что иначе — нельзя.
Подозрительным сюрпризом выглядит и это присоединение к ним с утра трёх "беркутов", как по старой памяти продолжали неофициально называть постмайдановский ментовский спецназ, в котором продолжили службу многие из прежнего "Беркута", ну так во-первых, идут ведь они и рискуют наравне со всеми, а во-вторых, они принесли ещё на всю их десантную группу бронежилеты, хотя кто и на каком ещё основании выдал их вне наряда, Воронов дипломатично отмалчивается, как рыба об лёд. Как и не положенные по штату пулевые патроны к их помповым Фортам-500, да и сами ружья, собственно говоря. Кто надо, тот и выдал, вот и весь у него сказ. Типа, меньше знаешь — спокойнее спится. Да и сейчас-то какая разница? Главное — и защита от самых опасных ранений у людей теперь есть, и самих людей прибавилось, уж всяко не бесполезных в предстоящем деле. А все эти непонятки можно будет выяснить и позднее.
Осмотрев ещё раз противолежащий берег Хортицы в бинокль, Олег не увидел ни единого тревожного признака. Не то, чтобы из лагеря торгашей не заметили движения по одной их надувных лодок, но идя на вёслах, никого они не всполошили, а о моторах им откуда знать? Не заметили они и их накопления за камышами, так что и сюрприз ожидает работорговцев похлеще того, который "беркуты" преподнесли ему. Для кого-то он будет летальным, кто героя из себя корчить вздумает, а для кого-то большим конфузом выйдет, кто в штаны с перепугу наложит, но в любом случае хрен им теперь позавидуешь.
— Все всё запомнили? Без нужды никого не убиваем, но при необходимости ни с кем не миндальничаем. Автоматчики — все ставим на одиночный, — и Олег подал пример, отщёлкнув рычажок на своём автомате в крайнее нижнее положение, — Патронного завода у нас с вами нет, так что бьём только прицельно одиночными, и чтобы ни единой очереди я не слыхал. Заряжаемся! — он прищёлкнул к автомату рожок и передёрнул затвор, — Всем быть наготове! — он ещё раз осмотрел берег Хортицы в бинокль, — Начали! — и затарахтев запускаемыми моторами, лодки вынеслись из камышей и устремились к острову.
Естественно, теперь-то на берегу забегали и загалдели, но то ли не поняли ещё, что происходит, то ли растерялись от вида и рёва моторного транспорта. Понятно, что они люди бывалые и быстро опомнятся, но вот прямо сейчас они ошарашены, и хрен их знает, что за мысли вообще шевелятся в ихних суеверных дикарских бестолковках. Драгоценные секунды идут, дистанция сокращается, приближаясь к уверенному прицельному выстрелу — ага, не думай о секундах свысока. И есть у них бойцы на берегу, есть и по паре дозорных на ладьях, но все они только изумлённо хлопают глазами от моторных лодок, не понимая опасности и явно недооценивая эту горстку людей на этих странных лодках. И теряя свои драгоценные секунды, за которые лучники могли бы натянуть тетивы на свои луки и дать нападающим хоть какой-то бой. Но теперь — поздно.
На последних десятках метров рулевые приглушили моторы, и скорость лодок снизилась, но зато они пошли ровнее, меньше сбивая прицел. Один из дозорных на ладье, начав что-то понимать, угрожающе взмахнул копьём, но Олег уже поймал его на мушку и деловито продырявил ему грудную клетку. Второго, занёсшего секиру для броска, свалил Витёк таким же аккуратным выстрелом. На другой ладье по лучнику промазал Юрец, зато не промазал Гендос, а второго с копьём уложил один их "беркутов" Воронова. А сам Олег ощутил вдруг не то, чтобы спокойствие, а скорее — привычность. Пускай и многое не так, как на том передке, но как и там, вот — мы, а вон — они, и нам их надо сделать.
Перестреляли и расшугали охрану на ладьях, сходу шуганули береговой дозор
