Предречение - Артем Барабашкин

– Что? – спросила Фелиция.

– Только меня могло угораздить влюбиться в демона.

– В полудемонессу, не забывай, – с напускной серьезностью заметила магичка и рассмеялась.

«Неужели конец мира близок? Иначе зачем Экхалор послал Предвестника? И Предвестник ли этот мужчина? Но будь он обманщиком, его бы не испугался Роадранер. Или это игра? Предвестник появляется в Эпангелиасе лишь для того, чтобы возвестить о кончине мира…» – тяжелые мысли мучили Корнелио на протяжении всего пути по лесу.

Левой рукой, на которой не осталось и следа раны, он сжимал нательную молнию, моля Экхалора о спасении. В те редкие минуты, когда охотник спал, его будоражили тяжелые сновидения. Красный и белый драконы, Анжелос и Предвестник. Церковь из черного камня, с перевернутой молнией на куполе, смеющийся Роадранер и музыка. Тяжелые звуки, похожие на глухой стук барабана, перемешавшийся со звуками церковного органа. В конце этих сновидений неизменно возникала голая беловолосая женщина. За её спиной висели сложные механизмы. Вверх поднимались каменные своды пещеры, а обстановка напоминала древний подземный храм. Корнелио чувствовал силу этой необычной женщины и дрожал перед ней. Обычно в этот момент его лба касалась рука Фелиции, которая была обеспокоена лихорадочным сном охотника и Корнелио просыпался.

– Наверное, это мой самый сложный переход через лес за всю жизнь, – сказал Корнелио магичке, когда они зажаривали кабанчика на костре.

– Это из-за снов? – обеспокоенно спросила Фелиция. – Тебе так и снится та женщина?

– Я не понимаю кто это, но чувствую её силу. Надеюсь, это не наказание Экхалора за мои грехи.

– Если не перестанешь так говорить, я обижусь. Мы не грешили с тобой.

– А чем мы занимались? – усмехнулся Корнелио.

– Я обиделась.

Охотник чувствовал гнев Экхалора, который проявился во всей своей силе в грозах. Грозовые тучи так и не ушли из Священного союза, напоминая о себе тяжелыми раскатами. В эти минуты охотник падал на колени, прижимая руку к нательной молнии. Ему казалось, что она жжет его кожу, что гнев Экхалора заставит полоску металла пробиться через ребра к сердцу охотника. Фелиция в такие моменты начинала испуганно озираться. Корнелио казалось, что на её лице мелькают красные узоры, а глаза приобретают кошачий зрачок.

Он нарушил запрет ордена охотников, и позволил себе слабость. И несмотря на то, что действия Фелиции привели мир на порог гибели, Корнелио не был готов отказаться от своей любви. Он тяжело поднимался, выпускал молнию поверх нательной рубашки, чтобы между его кожей и жгучим металлом оставалась полоска ткани. И он не мог понять, внушение это или реальность.

Их путь через лес продолжался три долгих дня. Корнелио не мог это объяснить, но чувствовал, как Роадранер набирает силы, как безумие и злость старается подавить волю охотника. Они были связаны с главой демонов, связаны неведомой нитью, опорой для которой стали его глаза. Его зрение и до встречи с Роадранером было слабым, но теперь горизонт расплывалась в густой дымке, а дневной свет слепил глаза. Корнелио был благодарен Экхалору за плотные серые тучи, закрывшие яркое солнце.

Зато, когда Корнелио одолевали злость и страх, его глаза видели мельчайшие детали, он мог разглядеть мышь, мелькнувшую в трети лиги отсюда. Но охотник подавлял эти чувства и вновь оказывался в царстве густой и липкой мути, плотным белым мешком наваливавшемся на его глаза.

Когда среди деревьев начали появляться просветы, Корнелио облегченно вздохнул. Улыбка вновь заиграла на лице Фелиции. Охотнику нравилась её легкая, светлая улыбка, она казалось ему одинокой светлой звездой на черном небосклоне. На небосклоне, которого он теперь боялся.

В последние дни охотник обращался к небу в своих мольбах, но делал это под крышами домов или сенью деревьев. Корнелио боялся открытого неба, его невероятной дали. Охотнику казалось, что под открытым небом обнажается его душа, и Экхалор мог видеть его потайные желания, его грехи. Это была еще одна причина радоваться плотным тучам.

Дальние районы Кристопольской епархии никогда не отличались богатством. Но разруха, развернувшаяся перед глазами Корнелио, поражала. Дорогу около леса развезло из-за недавнего дождя, и она не успела просохнуть. Липкая черная грязь облепила сапоги магички и охотника, они с трудом находили путь, стараясь двигаться по обочине. Немногочисленные дома пустовали, поля стояли неубранными. Примерно через лигу их пути, дорога подошла к полю вплотную и Корнелио смог рассмотреть, почему крестьяне не убрали урожай. Густой желто-серой волной покачивались на ветру голые стебли пшеницы. Поломанные, с обглоданными остатками листьев. Несколько раз Корнелио попадались съеденные до середины колоски.

– Что здесь произошло? – спросила Фелиция.

– Катастрофа, – ответил Корнелио. – Столько урожая погибло. Голод и смерть пришли в эти места.

Примерно через три часа пути им на встречу попался человек. Грязный изнеможенный мужчина в серой длинной рубахе. Он медленно шел в их сторону, шлепая босыми ногами по жидкой грязи. За спиной у него болтался мешок с вещами. Корнелио окликнул его, но тот не ответил. Когда они поравнялись, охотник медленно взял его за плечо.

– Что здесь произошло? Где все?

– Все убежали. И вы бегите, – мужчина поднял на них усталый взгляд бесцветных глаз.

– Зачем?

– Черная орда пришла на наши земли. И демоны, – мужчина рывком высвободил плечо и так же побрел на запад.

– Демоны? – крикнул Корнелио вслед мужчине, но его вопрос остался без ответа.

– Роадранер? – Фелиция нахмурилась.

– Я не знаю. В воздухе разлито отчаяние и страх.

Магичка потерла лоб. – Что за черная орда?

– Так в Союзе называют саранчу, когда она закрывает собой горизонт. Поспешим.

Насекомые встретились им ближе к вечеру. Налетели плотным облаком, врезаясь во все подряд. Повсюду мелькали коричневые точки с крыльями, но некоторые крылатые вредители подлетали совсем близко, и Корнелио подслеповато щурясь, мог разглядеть крупных насекомых, в размахе достигавших размеров воробья. – Что за бесовщина… – шептал охотник. – Никогда не видел таких огромных.

Охотнику и магичке пришлось укрыться в одном из заброшенных домов. Это было старое бревенчатое здание, крытое посеревшей соломой. Внутреннее убранство сохранило следы спешного бегства. Корнелио растопил печь, а Фелиция достала из подпола брюкву и морковь. Здесь жили бедные люди, охотник не нашел ни соли, ни сахара, который ввозили в Союз рильские торговцы.

Фелиция нарубила овощи и отправила в печь тушиться. Корнелио, уже забывший, что такое простой уют, растянулся на лавке у теплой печи. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что Фелиция могла бы стать его женой, но он не успел обдумать эту идею и уснул. Впервые за эти дни его не мучили беспокойные сны.

Вечером Фелиция села у