MAYDAY 2 - Ксения Кантор
Когда дежурный доложил о посетителе, командор безразлично глянул на дверь.
– Впустите.
Хватило одного взгляда на ее полыхающее лицо, как смолянистые брови сошлись на переносице. В голове тотчас завопила сирена и грянули знакомые команды:
Задраить люки!
Осушить трюмы!
Приготовиться к погружению!
У нас БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ!
***
Проснувшись, Кристина ощутила легкую тянущую боль внизу живота. Но благополучно отмахнулась. На поздних сроках такое бывает. И потом до родов еще целая неделя, переживать не о чем. Приняла душ, умылась и с аппетитом позавтракала. Однако ближе к обеду призадумалась. Живот стал словно каменным, боль никуда не ушла, напротив, стала как будто чаще напоминать о себе. Устроившись на диване, она тревожно поглядывала на часы. И вскоре убедилась, неприятные ощущения возвращаются каждые полчаса. И стало окончательно ясно – НАЧАЛОСЬ.
Надо идти в больницу, – но едва подумав об этом, почувствовала, как ее накрывает гигантская волна иррационального страха.
Казалось бы, она хоть и недоделанный медик, но про роды знала все и даже присутствовала во время практики. Никакой неизвестности и тайн, все предельно ясно. Тогда почему так страшно?
Не справляясь с нарастающей паникой, она встала и закружила по комнате.
Ее одолевал страх. Сильнейший. На грани истерики.
Словно предстоит нырнуть глубоко под воду, а кислородных баллонов за спиной нет, и никакой страховки тоже.
НАДО ВЗЯТЬ СЕБЯ В РУКИ.
Но как?
Рядом никого. Ни поддержки, ни помощи.
Я подумал, ты нуждаешься в компании. – тотчас напомнил в голове знакомый голос.
О да, командор! Вы чертовски правы, как и всегда. Кристина бы очень хотела, чтобы сейчас рядом оказалась мама. Та бы не растерялась. Или хотя бы подруга. Просто услышать человеческий голос, ощутить чье-то прикосновение.
Обведя взглядом пустой дом, она судорожно вздохнула. Ее окружали лишь стены и тишина. Гнетущая и гулкая. Она сгущалась вокруг плотным вакуумом, давила, усугубляя ощущение покинутости и острого одиночества. По щекам потекли слезы отчаяния и безысходности. Кристина стерла их дрожащими пальцами, но на их месте тут же заструились новые. Неужели вновь придется справляться в одиночку? С очередным испытанием, подкинутым судьбой, корчиться от боли и страха, и знать, что никого не будет рядом. Подумав об этом, Кристина почувствовала, что задыхается. Словно исчез весь кислород. Совсем. Она судорожно открывала рот, стараясь сделать хоть вздох и… не могла. Перед глазами все плыло, по телу вновь шарашили огненные вспышки боли. Легкие горели, лихорадочно сжималось сердце, едва-едва проталкивая кровь. В полном бессилии она опустилась на пол.
И вдруг, как удар молнии мелькнула мысль. Марк! Надо идти к Марку! Он нужен ей, необходим как воздух. Жаль, что она так долго бежала от этой правды, не желая быть зависимой, слабой и привязанной к другому так крепко и глубоко, что уже не разорвать. Пора признаться самой себе, это уже произошло. Разве сейчас она не страдает от невозможности обнять его, услышать голос и почувствовать такой родной и любимый запах? Разве все эти дни после возвращения она не сходила с ума от желания прижаться к нему? Все именно так. Он уже стал для нее самым важным, бесконечно любимым, самым-самым, за кем она не глядя прыгнет в пропасть.
Надо все исправить, рассказать о своих чувствах, открыть правду о ребенке. Хватит мучить себя и его. Сколько можно! Пора остановиться, откинуть треклятые обиды, недомолвки. Она сыта ими по горло. И уверена, он тоже. Кто-то должен прекратить это бессмысленное, изнуряющее противостояние.
Решено. Она не может пойти в больницу, не может дышать, рожать, жить, пока между ними стена лжи и отчуждения. Кое-как поднявшись, Кристина поправила одежду, волосы и вытерла слезы.
Оставив на столе записку для Кирилла, она решительно направилась к административному корпусу.
Только бы он выслушал!
***
В кабинете все было по-прежнему. Те же стеллажи, карты на стене и огромный стол, во главе которого сидел невозмутимый и до чертиков мужественный командор.
Наткнувшись на непроницаемое лицо, Кристина внутренне сжалась и поспешила отвести взгляд, но угодила в новую ловушку. Их здесь было предостаточно. Вон там, перед столом переговоров она стояла каждый раз, когда Марк ее отчитывал, то за драку в больницу, то за погром в баре, к правой стене прижимал, выговаривая за «щенячий» бунт и грозился отправить в «Протон», а после вон там у дверей она грохнулась в обморок. Ее глаза невольно скользнули по столу, на котором они с Марком… впрочем, не стоит. И, вообще, неплохо бы вспомнить, зачем она здесь. И поторопиться, ведь судя по часам, до следующей схватки оставалось максимум десять минут.
Присев на стул, Кристина немного сумбурно начала:
– Ты обещал больше меня не беспокоить… но я-то таких обещаний не давала. – судорожно вздохнув, она решилась. – Хотела сказать… что жалею о тех словах… я не считаю тебя монстром. И давно простила.
Он пригвоздил ее тяжелым взглядом и некоторое время молчал. Кристина нервничала все сильнее. Не понимала его молчания, равнодушного взгляда и уж точно не ожидала услышать ТАКОЕ.
– В течение следующих двух недель в Новгород переберутся все протоновцы. Я отправляюсь туда завтра с коротким визитом, вы с братом можете поехать со мной и остаться там.
Не в силах поверить собственным ушам, она ошеломленно замерла.
– Опять избавляешься от меня?
От удивления Марк даже на пару секунд потерял дар речи. Как можно было ТАК вывернуть его слова? У нее определённо талант. Справившись с эмоциями, он спокойно пояснил:
– Скорее отпускаю. Беспокоиться не о чем, в городе нет зараженных. Он окружен стеной, а периметр надежно охраняется.
– С чего ты решил, что мне это нужно?
– Сможешь примкнуть к своему островитянину. Завтра он уже будет там.
– Господи! Поверить не могу! После всего, что между нами было, ты так просто спихнешь меня Дэну и забудешь?!
– Ну, хватит! – его кулак с грохотом опустился на столешницу.
Удар был такой силы, что казалось, проломил дерево. Кристина даже вытянула шею, чтобы удостовериться. Но нет, дыры не было. Зато был до хруста сжатый кулак и взбешённое лицо командора. Ой, а она уже и забыла, как это страшно. Когда его негодующий взгляд прошил насквозь, Кристина перестала дышать.
– Я проявил
