MAYDAY 2 - Ксения Кантор

Марк даже опешил.

– Ты любишь цветы?

– Только в горшках и на клумбах.

– Шоколад?

– Терпеть не могу!

Рехнуться можно! Даже сейчас эта девчонка умудряется выносить мозг с филигранностью снайпера. Из его горла вырвался не то рык, не то вой, скорее нечто среднее.

– Тогда при чем тут конфеты?!

Но вместо ответа раздался душераздирающий крик.

– КАКОГО ЧЕРТА ТВОЮ МАТЬ ТАК БОЛЬНО. ПОДОЖДИ, Я ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛА. СЕЙЧАС ОТПУСТИТ И ПРОДОЛЖИМ!

Капельница с грохотом упала на пол, руки девушки теперь терзали какую-то металлическую штуковину сбоку кушетки, норовя выдернуть ее с болтами.

По больничному коридору продолжали раздаваться вопли, и проходившие мимо пациенты с опаской косились на злополучную дверь, спрашивая у персонала, какого лешего там творится? А после по цепочке передавали одну и ту же фразу «подруга командора рожает». Но как это водится в глухом телефоне, вскоре вполне безобидная фраза обросла домыслами, превратившись в страшное – «жена командора рожает двойню и требует развода, а тот угрожает забрать детей». Словом, день в больнице обещал быть насыщенным и запоминающимся.

***

– Продолжай, – милостиво молвила Кристина, когда очередная схватка прошла. – Ты остановился на конфетах.

Абсурдность ситуации зашкаливала, но Марк уже смирился. Все, что происходило между ними не имело ничего общего со здравым смыслом.

– Так ребенок от меня?

– А от кого ему еще быть? – спросила она так, словно разговаривала с дегенератом, чем опять взбесила его.

– Отлично. Это выяснили. Что дальше?

Она многозначительно глянула на живот, кушетку, мол, а есть варианты?

Внезапно он почувствовал, как уголки губ поехали в разные стороны. Все шире и шире, и вдруг совершенно неожиданно для себя самого рассмеялся. Громко, искренне и заливисто. Стало так легко, предельно просто и понятно. После долгих и кровопролитных боев, он наконец-то одержал полную и безоговорочную победу. Пожалуй, самую тяжелую и желанную в своей жизни. Теперь у него есть все: любимая женщина, семья и вот-вот родится ребенок. ЕГО ребенок.

Кристина ошарашенно наблюдала за веселящимся командором. И ни одно светлой мысли по этому поводу не было. Вот ей совсем несмешно!

– Иди сюда.

Один осторожный шаг вперед, второй, а затем одним смазанным, неуловимым движением ее сгребли в охапку и бережно прижали к железобетонному торсу.

Уткнувшись в пушистую макушку, Марк прошептал:

– Ты такая… МОЯ.

– А тыыыы… – ох, ей много чего было сказать.

Но сейчас в ласковых тисках его рук, ощущая нежные поглаживания по спине, которые словно говорили «я здесь, я рядом, теперь все будет хорошо», она наконец-то смогла сделать глубокий вдох. И он показался ей самым сладким, наполненным ЕГО ароматом. И пришло понимание, если окружающий воздух будет пахнуть Марком, если его руки всегда, как сейчас, будут окружать надежным кольцом, она никогда больше не останется одна, и никогда не испытает удушливое чувство страха и безысходности. Последние сомнения, барьеры рухнули. Остались только он и она, тесно-тесно прижимающиеся друг к другу,

Встретившись с ним взглядом, Кристина выдохнула со словами:

– Ты – мой кислород! И одновременно тот, кто может в любой момент перекрыть его. Не делай так больше… никогда.

В дымчатой радужке кружил безумный хоровод чувств. И еще не придумали такое слово, чтобы разом вместить все увиденное. Марк перебирал возможные варианты, но все они меркли. «Любовь» было бы слишком просто, «обожание» – плоско, «преданность» – слабо. Нет, ее глаза отражали нечто столь же безмерное, огромное, глубинное и непостижимое, как сама жизнь. И ответы на все его вопросы прошлые, настоящие и будущие. Он действительно стал для нее кислородом. Вне всяких сомнений.

***

Поскольку вопли стихли, докторица осторожно приоткрыла дверь палаты и заглянула. Увидев обнимающуюся парочку, выдохнула и со всей профессиональной прямолинейностью спросила:

– Рожать-то будем?

Краткая передышка вскоре закончилось, и началось ТАКОЕ, о чем командор Страхов еще долго не сможет вспоминать без содрогания, и что стоило ему первых седых волос на висках.

Через три чудовищных, полных ужасных мыслей и переживаний, часа Марк держал на руках новорожденную дочь. И завороженно рассматривал маленькое личико, темный пушок волос на голове, миниатюрные словно игрушечные пальчики. Ему казалось, он смотрит на самого идеального ребенка на свете. И впервые в жизни испытывал настоящий, всепоглощающий страх, а еще неуверенность, свою полную беспомощность и ничтожность. Как оградить ее от враждебного мира? Как защитить и сделать самой счастливой на свете? Дыхание то и дело перехватывало от этих чудовищно тревожных мыслей.

Кристина лежала, обессиленно откинувшись на подушки и, кажется, дремала. Но в какой-то момент он почувствовал ее взгляд. Сглотнув ком в горле, Марк спросил:

– У нас прекрасная дочь… как назовем?

Первым именем, о котором ей подумалось, когда доктор сообщила пол ребенка, – Маргарита. Но Кристина тут же отбросила эту мысль. Во-первых, нельзя вот так в лоб, Марк бы не одобрил. Во-вторых, называть ребенка в честь кого-то – дурная затея. Где-то она читала, что чадо все равно узнает историю появления своего имени, и так или иначе будет ассоциировать себя с тем человеком. И это неизбежно окажет влияние. Так что нет. Новая жизнь, новое имя, новая судьба. Однако… кое-что учесть определенно стоило.

Поэтому она тихо сообщила о своем решении:

– Марта.

Хм… Марк призадумался, вертя на языке имя, и все же решил уточнить:

– Необычное имя. Почему именно оно?

– Первые три буквы от имени отца. И последние две от имени «Рита», в память о ней.

Как? Как ей это удается? Кристина вновь парализовала его, задела самое потаенное и тщательно скрытое. Что-то происходило с ним. В эту самую секунду. Словно пришли в движение глубинные пласты. Сталкивались континенты, океанские течения меняли направления, старые разломы стягивались, постепенно засыпали ревущие вулканы. Ландшафт его души неизбежно менялся, из прежнего, истерзанного войнами, катастрофами, выпавшими на его долю испытаниями, рождался новый, прекрасный мир. Мир, где есть место солнцу, счастью, безмятежным, наполненным светом дням, мир, где поселилась самые крепкие, искренние чувства.

Не в силах вымолвить ни слова, Марк просто кивнул.

***

Обычно говорят: «умничка, ты справилась!». В ее случае это было: «чтоб ноги твоей здесь больше не было!». При выписке глаза докторицы метали молнии, посылая недвусмысленные сигналы. Кристина была абсолютно уверена, что после того, как они покинут больницу, ее закроют на карантин, а медперсонал уйдет в недельный запой. Ведь Марк достал всех до самых печенок несмотря на то, что с малышкой и с ней был полный порядок.

Кирилл тоже приехал на выписку. Долго рассматривал племянницу, затем смешно сморщил нос и поинтересовался:

– А когда она сможет