«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд
Непонятно, почему так вышло, но половина прядей в бороде мужика была чёрной, а половина седой, почти белой. В волосах тоже мешалось чёрное и седина — но уже беспорядочно, как снег на почерневшей соломе.
Был такой голофильм модного в Содружестве режиссёра Мараи Госи, снятый в черно-белом формате. Про первые — самые страшные — годы колонизации.
Ледяной мир планеты Домус, непредсказуемый климат. Колонисты доедают последние припасы. Они не могут посеять зерно, не могут охотиться — зима в новом мире слишком холодная для людей.
И вот приходит долгожданное лето. Колонисты экспериментируют с местными растениями, торопятся приручить травоядных животных. Запасают сено на зиму. Радуются.
Им кажется, что они сумели рассчитать климат новой планеты и знают, когда наступит зима. И вдруг на стога запасённого сена начинает валить снег…
Эберхард потряс головой: это какое-то наваждение! Не бывает такой бороды!
Ашшесть и Дизи — тоже были ужасно странные, но этот полосатобородый мужик рвал последние шаблоны!
Одет он был в синий засаленный комбинезон и тяжёлые, шнурованные до колен ботинки. На шее висела длинная бандура, отдалённо напоминающая светочастотное оружие.
В одной руке бородач держал попискивающий квадратный прибор размером с ладонь, в другой — толстую ветку, явно добытую в каменном «саду». Она была зелёная и с листочками.
Дизи и Ашшесть побросали банки, вскочили с пледа и стали пятиться в угол, где высилась гора одеял. Похоже, они боялись этого бородатого клоуна.
Рао ухмыльнулся. «Грантса может напугать только позор», — так говорили на его родине. Население там исторически славилось отбитым и безбашенным нравом.
Лес напротив согнал с лица улыбку и подобрался. Богатая биография научила его не доверять клоунскому внешнему виду и отсутствию привычного оружия.
Однако мужик даже не посмотрел на пришельцев. Или просто не разглядел их в тусклом свете единственной лампочки?
Его интересовали только Ашшесть и ящик с консервами.
— Куда? — взревел он, когда пацан схватил и дёрнул на себя одеяло.
И сразу стало понятно, чего бородатый орёт: в самом углу убежища зияла дыра! Небольшая, но в аккурат, чтобы пролез худющий пацан. Туда Ашшесть и намылился.
— А ну — стой, мерзавец! — рявкнул бородатый. — Я тебе говорил, что за безобразия положено отвечать?
Он сунул приборчик в карман на груди комбинезона и шлёпнул веткой по освободившейся ладони.
— Марш сюда! — велел он. — Давно ты не получал как следует!
Эберхард нахмурился. Похоже, мужик собирался побить мальчишку.
Лес и Рао наблюдали за происходящим со сдержанным интересом, ведь неожиданное приключение не несло опасности для жизни их нового знакомого.
Парням было любопытно — успеет Ашшесть удрать или нет? А вот Эберхарда насилие выбешивало в любом виде.
Кожа у него покрылась мурашками, кулаки сжались, перед глазами повисла мутная пелена. Он слишком хорошо знал, какой страшной может оказаться вроде бы лёгкая боль.
Ашшесть пискнул и кинулся к дыре. Мужик — за ним.
Пацан оказался шустрый. Он щучкой нырнул в дыру. Но мужик отшвырнул ветку, загрёб обеими руками и… успел поймать мелкого воришку за грязную исцарапанную ногу.
Начал вытаскивать из дыры, озираясь в поисках своего «оружия». Ветка упала не так уж и далеко, и он потянулся к ней, волоча пацана за ногу.
Миг — и бородач завладел веткой. Плотоядно ухмыляясь, замахнулся, целя по голым ногам.
Эберхард умом понимал, что два-три удара прутом по заднице ничего, кроме пользы, подросткам принести не могут. Но внутри у него всё пылало от бешенства и когда-то пережитого похожего страха.
Он вдохнул и выдохнул, «охлаждая» сознание. Нахмурился: чтобы ментально «связать» бородача, нужно было встретиться с ним глазами.
Работать с сознанием бесконтактно наследник пока не умел.
Контакт глаза-в-глаза даст бородачу ощущение паники, уже её-то Эберхард умел транслировать в совершенстве. А паника — разом выбивает связь между корой мозга и его же подкоркой.
Если по-простому: человек, резко опрокинутый в панику умело сказанной фразой и даже взглядом, сразу теряет разум, начинает метаться, как испуганное животное.
«И тут уже делай с ним, что хочешь. Хоть сожми в кулак и выдавливай, словно фарш», — так учил Эберхарда дядя.
Техника эта только кажется лёгкой. Но дядя тренировал Эберхарда и на людях, и на животных. И в реальном бою у наследника вышло когда-то с первого раза.
Взгляд в глаза: «Я твой страх!»
Накат и паническая атака.
Ментальный удар.
Трансляция: «Ты падаешь. Твоё сердце тяжелеет и наполняется кровью, сосуды рвутся…»
Но ведь здесь так нельзя? Бородач не враг?
Но ведь и не друг же!
Пацан завизжал, выворачиваясь, но бородач был крупнее жертвы раза в четыре, и ветка с противным звуком впилась в тощую грязную ногу.
— А-ааа! — заорал Ашшесть.
— Повернись! — приказал Эберхард.
Это он тоже умел. Опереться на сознания тех, кто рядом. Донести голос до всех, заставив и того, кто не видит говорящего, замолчать и слушать.
Бородач услышал. Он дёрнул башкой в сторону наследника, и этого крошечного контакта оказалось достаточно.
В следующую секунду паника завладела мужиком, лишая его разума, ветка выпала из ручищи.
Ашшесть дёрнулся и рванулся к дыре.
Бородач оттащил его довольно далеко от спасительного отверстия в стене. Но пацан прыгнул, кувыркнулся и… с разгону влетел в дыру головой!
Ударился, наверное, но вряд ли почуял это. Только голые ноги дрыгнули ботинками и исчезли.
Эберхарду надо было бы остановиться на панике, но выучка сработала, хоть и не до конца. И бородач, получив по мозгам, со стоном осел на пол, схватившись руками за голову.
Наследник сумел остановиться на этом, сделал шаг назад, шёпотом помянув хэдову бездну.
Лес укоризненно цокнул. Бородач был именно тем человеком, который мог бы уже объяснить «щенкам», что творится вокруг?
Он покосился на Эберхарда. Тот виновато развёл руками. Лечить наследник не умел, только пнуть по мозгам.
К счастью, бородач оказался крепким орешком. До конца он не отрубился: так и остался сидеть на затоптанном термопластике, покрывающем пол убежища.
В суматохе мужик вряд ли понял, чем его так накрыло. Виноватых не искал — только стонал и мял ручищами затылок.
Эберхард оглянулся на Леса, вздохнул.
По всему выходило, что налаживать контакт придётся теперь ему. Раз уж влез и не дал никому разобраться: пешка бородач или главный и что тут вообще происходит — надо как-то разруливать.
Парень нехотя шагнул к бородачу:
— Не надо бить детей, — сказал он проникновенно, надеясь, что разум мужика всё ещё в подавленном состоянии. — Не хорошо это. Они же не могут ответить.
Бородач поднял мутные от боли глаза и уставился на
