«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

— Ты хто? — мрачно спросил бородач.

На лице у него было написано, что нужно бы начинать вести более здоровый образ жизни, а то мерещится всякое.

— Я — наследник дома Паска, — представился Эберхард. — Я прилетел на Землю, чтобы… — он запнулся. — Это такая традиция… — продолжил парень осторожно и услышал сдавленное фырканье Леса.

Ну да, звучало всё это странно. Особенно ночью, в притоне для пацанвы, рядом с ворованными консервами.

Бородач повернул голову и разглядел наконец Леса и Рао. Лицо у него сделалось теперь совершенно потерянное.

— Да вы успокойтесь, — сказал бородачу Лес. — Мы вам не мерещимся.

— А за консервы я вам потом заплачу, — влез Эберхард. — Не престало будущему эрцогу…

Он осёкся, понимая, что опять брякнул что-то не то.

Бородач с сомнением оглядел всех троих «щенков», достал из нагрудного кармана свою коробочку. Потыкал в неё. Задумчиво посмотрел на Леса, потом на Эберхарда.

— Система ваш язык знает, — сказал он. — И переводит довольно быстро: задержка всего три сотых секунды. Вот только это не нижняя система, а верхняя, которую мы тут хорошо перехватываем.

— А что значит — верхняя? — спросил Лес.

— Это система тварей, что летают тут на шарах, — бородач поднял глаза к потолку, а потом перевёл взгляд на наследника дома Сапфира и со всхлипом вздохнул. — Кто бы они ни были — они гораздо опасней, тех, кто держит систему тюхлятника. А вот вы кто такие — вообще не пойму. Но не мерещитесь, факт.

— Мы вообще-то не собирались вот так знакомиться, — широко улыбнулся Лес. Улыбка у него была обаятельная и располагающая к контакту, он это знал. — Нам самим очень хочется знать, что тут происходит? Кстати, спасибо вам за консервы, мы не знали, что они ворованные.

Бородач кивнул, рыкнул от боли, но встал.

Теперь он был на полголовы выше Леса, и это успокоило его больше, чем попытка парня извиниться за украденные консервы.

Ладонь бородача ощупала бороду, грудь, легла на бандуру, всё ещё висящую на шее, и Эберхард предостерегающе поднял руку:

— А вот этого — не надо, — сказал он, на автомате «цепляя» бородача голосом.

В синих глазах наследника снова мелькнул отблеск паники, вышибающей разум.

— Так это — ты? — взревел бородач.

Но, к удивлению Эберхарда, руку с оружия убрал и стал искать глазами ветку.

Он что, принял наследника дома Аметиста в первом возрасте совершеннолетия за мальчишку?

Кровь бросилась к лицу Эберхарда, кулаки сжались, а глаза потемнели от гнева. Вот в таком состоянии он мог и убить этого бородатого клоуна!

Лес схватил приятеля за плечи, дёрнул назад, сбивая концентрацию.

Рао шагнул к бородачу.

— Дикий ты какой-то, — сказал он. — Успокойся уже, не дёргайся! А то наваляем!

Бородач мотнул головой, застонал и снова положил ладонь на оружие. Глаз у него предостерегающе дёрнулся.

— Парни, эй! Так контакта у нас не получится! — крикнул Лес. — Давайте я с ним поговорю?

— Да что с ним говорить! — взорвался Эберхард. Унизительная и примитивная угроза вывела его из себя. — Он издевается над детьми! Вон! — он вытянул руку к стене, где забилась под одеяла Дизи. — Они все запуганные! В синяках! О чём говорить с этим старым садистом?

— А я виноват, что по-другому они не понимают? — разозлился вдруг бородач. — Да я ему штаны его ссаные менял, а он — консервы ворует! Скотина тупая!

— Воспитывать надо правильно! — парировал Эберхард. — Сами виноваты! Авторитарное воспитание ведёт к низкой когнитивной сложности!

Наследник заморгал, понимая, что его опять понесло не в ту степь. Где этот бородач, а где психофизиология?

— Так я и не воспиталка, что б вам всем пусто было! — выругался бородач.

Суть реплики он всё-таки понял.

— А кто вы? — Лес мягко отодвинул Эберхарда и сжал его плечо: помолчи.

— Я? Я инженер, — подумав, сказал бородач. — Был инженер. А теперь я и шпион, и нянька, и ещё хер знает кто!

— Какая ж вы нянька, если все вас боятся? — осторожно спросил Лес.

— Да не боятся они, — буркнул бородач. — Подумаешь — два-три синяка.

Он нашёл наконец глазами прут, шагнул к нему, запнул в угол и крикнул:

— Ашшесть, вылазь, зараза! Иначе улетим и останешься тут один, в тюхлятнике!

Эберхард не поверил, что пацан услышит бородача, и сам шагнул к дыре. Он предполагал, что Ашшесть добежал уже чуть ли не до леса, так резво он выскочил.

Но в дыре вдруг появилась лохматая макушка, а потом блеснули глаза.

— А драться не будешь? — спросил знакомый голос.

— Вылазь уже, хрен с тобой! Пусть Белок тебя, идиота, воспитывает. Ворюга. Воровать у своих — это значит, крысятничать!

— Я не знал, — сказал Ашшесть, просовывая голову в убежище. — Ты не говорил, что нельзя воровать.

— Я сказал — не трогать консервы!

— Я и не трогал. Я просто коробку взял. Это он открыл! — Ашешсть указал на Леса. — Я даже не знал, как они открываются. Ты сказал — хорошие! Я тоже хотел себе взять хорошие!

Рао не выдержал и заржал. Понимая, что его веселье не к месту, он зажал рот ладонью и начал давиться смехом.

— Да вы садитесь, — сказал Лес бородачу, указывая на расстеленные на полу пледы. — Консервы и правда хорошие. Давайте, я и вам открою?

— Бред какой-то, — вздохнул бородач. — Взял себе, но не крал! Ну, вот как его не пороть, а? Он же дебил?

— Он ребёнок, мальчишка, — подсказал Лес. — Разве вы не были мальчишкой?

— Был, наверное, — пожал плечами бородач и уселся на плед. — Но ЗПР у меня точно не было.

— А что это?

— Задержка психического развития. Они тут все — просто форменные дебилы.

— А где это — тут?

Лес взял банку с консервами и подсел к бородачу.

Рао, кое-как отсмеявшись, устроился рядом. Эберхард тоже вернулся на старое место. Поднял свою кашу, к сожалению, уже совершенно остывшую. Он один её не доел.

Ашшесть и Дизи робко пристроились на самом краю пледа, подальше от бородача.

— Давай-ка начнём с тебя, — сказал бородач, принимая из рук Леса шипящую банку. — Ты тут самый толковый, вроде. Расскажи, кто вы, откуда? А я поем. С едой тут туго. Жрать местную пищу нельзя. Перебиваемся, чем придётся. Добываем со старых складов. Говоришь, вкусно?

Он вытащил из углубления в крышке ложку и запустил в кашу.

Попробовал кивнул.

— Ну? Откуда вы тут такие взялись?

Лес и Эберхард переглянулись. Не очень понятно было, что можно рассказывать, а что нельзя.

— А почему вы не охотитесь? — спросил Рао, отвлекая