"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

— Глэрд, мы не боимся никого! Да и не спим мы! — грозно выдохнул Верховный, давая волю гневу, а взгляд не сводил с булавы.

И столько в нем читалось эмоций, от желания выхватить у меня оружие и, после тщательного исследования его жгутами искажений, до какой-то глухой тоски. Подобная иногда появлялась в глазах заядлых алкоголиков или наркоманов в момент просветления и осознания глубины падения, как и последующего понимания, что они ничего уже не смогут изменить. И как бы не говорили: вот завтра, завтра, завтра… Оно никогда не настанет. Оружие же мое по праву силы и крови!

— Не нужно принижать мой подвиг! — не стал заострять, пока не требовалось, что я вообще-то вел речь про «честных богов», — Он останется в веках! Я победил настоящее зло, зло древнее! И почему-то не слышу в свой адрес хвалебных речей от тех, кто их должен произносить! Здравниц! Не вижу кубков с добрым элем, которым бы вы желали угостить меня! И даже доброго вкусного прилла в пиалах не могу разглядеть. И это при своей драконьей зоркости… Где всё?! — а потом покачал с сожалением головой, — Нет и не будет. И остается только вновь лицезреть твою недовольную… — посмотрел внимательно на Ситруса, «морду» решил все же заменить, — рожу, будто бы я не Проклятого уничтожил, но твоего верного друга пнул подло своим кованным сапогом ниже пояса или спины! Исподтишка! Поглумился над ним в духе славного Раоноса!

— Иногда я думаю, ты не умелый грозный воин с булавой наперевес в могучих руках, а бесталанный менестрель с эльфийской лютней, не забывай о своей стезе! — сварливо, но совершенно беззлобно огрызнулся Ситрус, вокруг головы от искажений равномерно бурлило пространство. Не наблюдалось всплесков, как во время проявления им сильных эмоций. Хорошо это или плохо? Я не знал. Но точно пока непонятно. Опять же несколько часов с момента свершений прошло. До чего додумались подлые пенсионеры — неизвестно.

— Ты много чего говорил, например, что боги не подвержены недугам, когда я вас предупреждал о дурных болезнях и об изворотливых глистах, а после вы благодарили меня сердечно оба и от всей души, что открыл вам глаза на причины упадка сил и общих расстройств головного мозга. Впрочем, что было, то было. Помните одно, я всегда готов прийти на помощь, где добрым советом, а где и таким же делом. Главное, повторю, жезл обезврежен, Проклятый отправился навсегда в небытие. Клянусь кровью! Было очень трудно, временами уныние становилось непреодолимым, но тогда я вспоминал об огне в моей крови, и разил вновь врагов, давил подлых гадин, без всякой пощады, ибо не заслуживали они ее! — и прежде, чем кто-то из собеседников заострил на деталях и кого я отправил к Маре или в абсолютное небытие, сбил всех с горестно-гневных мыслей следующим пассажем, — Однако, это задание далось мне легче, чем основное, опять же порученное в вашем изворотливом хитром духе спасения айсы-рок и которое я выполнил ранее с честью!

— Что? — Мудрец как-то скособенился на правый бок, выставляя вперед глаз и ухо, будто желая лучше увидеть и расслышать меня только ими. Для полноты картины еще бы к локатору ладонь приставил.

— Да, да, Ситрус, теперь мы поговорим о настоящем испытании и великих наградах для героя всех времен и народов, а не о тех жалких подачках, какими ты решил вновь «порадовать» меня. Крайне трудная вышла миссия, а еще сложнее было понять, что вы от меня хотели. Но я смог, как всякий аристо! Сделал! И повторюсь, в следующий раз не нужно этих всяких непонятных намеков и вывертов вашего замутненного сознания, а следует говорить прямо, четко, точно, по существу! Не юлить, не подмигивать, не показывать бородой, не почесываться, не лупать глазами и не вертеть многозначительно разными частями тела… Я такие намеки понимаю с трудом! Ведь если бы не помощь в расшифровке этих ребусов, не мудрость одного из ваших древнейших коллег, я вряд ли смог бы понять, что вы хотите от меня и на сей раз. Понимаю, вам пришлось говорить иносказательно, боялись нарушить Равновесие в преддверии встречи с Вестником. И здесь винить вас трудно. Некоторые вообще обгадились от страха, когда где-то далеко захлопали крылья посланцев Хранителей. Но можно было объяснять и доступнее, и прямее… — покачал досадливо головой, — Да, прямее. Вы же боги…

— Что мы еще от тебя хотели? Что ты еще сделал? — очень тихо и очень спокойно спросил Кронос, но само пространство завибрировало. Ответ на этот вопрос интересовал их обоих гораздо больше, чем перепалка и заверения меня, что они никого не боятся или уточнение о произошедшем на Таоросте. Значит, там ничего у них не вызывало особых вопросов. Смирились или приготовили напоследок какую-нибудь каверзу? Скорее, второе.

— Как вы и хотели, и намекали, я нанес от твоего имени, Кронос, сокрушительный удар по Бездне! Засадил ей мой темный пламенный клинок по рукоять в самую ее мякоть, в самое ее сосредоточие, вогнал в вонючую брюшину! И провернул! — рассказывал, корча самые кровожадные рожи, и размахивал с экспрессией булавой, — И уничтожил я одно из Великих ее сердец на землях Хаоса! И плакала она с твоим именем на устах, Отец битв! Согласно всем условиям, указал ей четко отправителя послания — тебя, — Папаша всех воинов чуть приоткрыл рот и обмер, а я вновь перевел полупрезрительный взгляд на мудреца, добавил, — Ситруса, не упомянул, так как не знаю, достоин ли он этой чести, ведь его постоянно обманывает добрый Раонос, хотя Кровавый умом не блистал до последнего времени, — ткнул моргенштерном в седобородого дедка, — Явно не ты автор столь хитрого и тонкого замысла! На твоем месте, Кронос, я бы гнал его ссаными тряпками, пока не пройдет курс реабилитации, иначе быть беде. Насоветует всякого безумия, а после постарается избежать всякой ответственности. Попомни мои слова! И когда ты задашь вопрос: кто виноват в провалах? Он будет сваливать все кого-то другого. Обстоятельства-ли… Да, даже на тебя! Ситрус, скажу следующее и дам мудрое напутствие, жизнь без слез Нирна прекрасна! Открываются новые горизонты! Вот увидишь…

— Ты не на моем месте! Не забывайся, аристо! Иногда смерть, которой ты не боишься, и пытки — это далеко не самое страшное! Поэтому прекращай, не со своими вассалами разговариваешь! — жестко так прорычал