Фантастика 2025-150 - Иван Катиш
Тем более душа землянки Таисии страстно хотела жить, готова была изо всех сил бороться за предоставленный шанс, а маленькая Шайя была измучена видениями.
Теперь всё будет иначе. Теперь она не страшится своего дара, не считает его проклятием. Теперь она знает, как важна миру и не думает о том, что было бы здорово предсказывать не беды, а только хорошее!
Какой толк в том, чтобы предсказывать счастливые моменты жизни? Наоборот, это чревато тем, что люди, довольные предсказанием, могут опустить руки и просто дожидаться их свершения. Предсказывать надо именно плохое, чтобы успеть защититься, чтобы даже в том случае, когда не миновать горя, хотя бы минимизировать последствия. В этом смысл её дара!
Почувствовав себя вдохновлённой, девушка поднялась и вновь развела себе полуфабрикат. Тело настойчиво требовало энергии для восстановления. Цветочный порошок действовал. Возможно, она ещё пожалеет о том, что воспользовалась им, не подумав о последствиях, но смерть ей теперь не грозит, а на данный момент это важнее всего.
Поев и почувствовав себя лучше, она доковыляла до большого зеркала в прихожей.
— Так вот ты какая, Эсса, — пробормотала девушка, разочарованно поджимая губы.
То, что она находится на Ютте, человеческой планете, она уже поняла. До захвата планеты Империей люди жили здесь неплохо. Отличительной чертой здешнего населения был невысокий рост при крепком телосложении.
Средней планкой роста для мужчин была цифра метр шестьдесят пять, а от неё уже считали, кто ниже, кто выше. Для женщин средний рост был метр шестьдесят, но опять же, бывало, девушки вытягивались вровень мужчинам, и в противовес можно было встретить совсем маленьких женщин-воробушков.
У Эссы рост оказался под метр восемьдесят. Наденет обувь на каблуке — и как раз ровно будет. Неудивительно, что её обзывают долговязой. Худая, мосластая, со впалыми щеками…
Девушка провела пятерней по прилипшим к голове сальным волосам и приподняла их. Тонкие, какие-то серые, жидкие, короткие… словно и нет их. На лицо вообще смотреть грустно. Понятно, что осунулась, исхудала, выглядит болезненно, но видеть в зеркале череп, обтянутый кожей, было жутковато. Карие блестящие глаза, которые в ином случае можно было бы счесть красивыми, настолько диссонировали с общей бледностью, что лишь усугубляли убогий внешний вид.
Фигура тоже производила отталкивающее впечатление: выпирающие ключицы, выделяющиеся локти на тонких ручках-веточках и коленки на ногах-спичках, почти полное отсутствие груди…
— А говорили, что арианки все красавицы, — опустив голову, Эсса расстроено отошла от зеркала.
Она не знала, в каком теле очнётся, но неосознанно желала стать молодой девушкой, коей себя и ощущала. Можно сказать, её мечта сбылась. Более того, в её теле течет кровь представителей высших рас, и для бывшей алайянки это чистый восторг, вот только плакать хочется, глядя на своё отражение.
Вспомнив о том, что сама же сокрушалась из-за сутулости, Эсса распрямила плечи, но хватило её усилия ненадолго. Она успела убрать вещи, кое-что забросила в стирку, вынесла мусор — и всё. Слабые мышцы спины устали, и плечи вновь опустились на привычное место, но что-либо менять сейчас не хватало сил.
Девушка побрела на кухню, посмотрела, что припасов на завтра уже не остаётся… немного сомневаясь, всё же развела в воде предпоследний брикет, поела и отправилась спать.
Больше отлёживаться ей нельзя, и завтра придётся показаться миру, выйдя на работу, иначе она переварит собственные внутренности при таком жоре. При мыслях о ближайшем будущем ей становилось страшно. Весь позитивный настрой отступал перед действительностью, даря взамен тревогу и желание забиться в тёмный уголок.
Прорицательница попробовала сосредоточиться и вспомнить что-нибудь ещё о планете Ютте, но кроме того, что этот мир был захвачен имперцами и объявлен их колонией одним из первых, вспоминать было нечего.
Раньше юттианцы летали в космос, торговали, и были одними из многих, теперь уровень их жизни явно скатился до ручного труда и отсутствия медицинской помощи. Впрочем, это не удивляло девушку. Со стороны было хорошо заметно, что имперцы намеренно замедляли прогресс на захваченных территориях, превращая местное население в серую массу, живущую мыслями о добыче еды и прочих примитивных удовольствиях.
Эссе хотелось бы уточнить время, в которое она попала, но в квартире не оказалось никаких гаджетов, кроме стареньких часов, которые на Алайе можно было встретить только в музее. Ясно было только, что сейчас осень и имперцы уже давно обосновались на Ютте. Последнее, что помнила маявшаяся без тела душа маленькой представительницы народа алани, это как Алайянцы совместно с жителями Старка начали теснить Великую Империю, освобождая своих соседей.
Как у них продвигались дела, ей не позволили наблюдать, но сердце радостно встрепенулось от понимания того, что она находится примерно в той же временной полосе, в которой изначально должна была жить.
Утром следующего дня взволнованная Эсса влилась в человеческий поток, направляющийся на работу. Соседи кивали ей, жители других домов посматривали с любопытством на высоченную девицу, а остальным не было до неё никакого дела.
— Эсска, сильно тебе досталось? — сочувствующе поинтересовалась одна из женщин, и окружающие вновь окинули долговязую фигуру девушки придирчивыми взглядами.
Эсса пожала плечами, немного теряясь, и посмотрела вперёд, стараясь понять, куда они продвигаются.
— Чего ты глупости спрашиваешь? У меня девочки спать теперь боятся, а всего-то в окно это безобразие видели! — зашипела женщина с другой стороны.
— Хорошие ребята гибнут, а подонки жируют! — зло высказалась её соседка.
— Ох, наплачемся мы с этим Тодом и его компанией! Дети боятся в магазин выбежать из-за него!
Женщины ещё какое-то время переговаривались, неуклюже выражая сочувствие Эссе через собственные заботы, но вскоре стало не до разговоров. Людской поток уплотнился, и с трудом взбираясь по ступенькам, рабочие начали проталкиваться в арки открытых дверей электричек, следующих одна за другой.
Эссу затянуло внутрь вагона, и она тревожно поглядывала по сторонам, стараясь ничего не упустить. Её интересовала оплата, знакомые лица, которых велел держаться Мярун, и название станции, на которой она садилась. Толчея вокруг её пугала и волновала, было страшно и одновременно интересно.
Сидений в электричке не оказалось, двери не закрывались, а выход из вагона перегораживала опускающая на уровне пояса палка. Мужчины старались не стоять поблизости от неё, жались к центру, проталкивая женщин вглубь. Это и понятно: с такой хилой преградой
