Имперский вор. Том 2 - Дмитрий Ра

Думал, сожрать меня будет просто?

Перед глазами появляется клацающая зубами морда. Пытаюсь снова сжать меч, но, кажется, на руке зубами порвано сухожилие – мышцы отказываются сжиматься.

– Каменский! – слышу крик Львова. – Закрой глаза!

Вот его ещё не хватало! Закрываю глаза, чувствуя, как рядом со мной на землю что-то падает. Судя по звуку – железное. Тут же раздаётся многоголосый хриплый визг. С тела сразу пропадает тяжесть висевших на мне тварей, и дышать становится легче. Через несколько секунд под мышку меня подхватывают крепкие пальцы.

– Не рассыплюсь, не переживай, – скидываю его руку.

И открываю глаза, ища Крайта. Времени предупредить его не было. Надеюсь, он помнит, что Львов – почти стая. И послушался его приказа – тоже закрыл глаза.

Крайт валяется в стороне. А вот псов не видно вообще. Даже тех двух, которых я успел уложить.

Поднимаю меч, вкладываю в ножны. Стряхиваю с лица назойливые капли, норовящие затечь в глаза.

– Я же целитель, – злится Лекс. – Меня обмануть невозможно. У тебя как минимум трещины в нескольких рёбрах и выбито плечо. Это я молчу про открытые раны и то, что от тебя просто несёт кровью.

– Не нюхай, – предлагаю.

Хромая, подхожу к кошаку. Он без сознания от удара пса, но живой. И даже, кажется, непогрызенный. Подхватываю его на руки и кладу на капот какой-то машины.

– Что ты кинул и куда делись псы?

– Артефакт «Световой шар». Концентрированный свет в десять тысяч люменов неплохо действует на тварей разлома. Наверняка и на этих псевдопсов тоже.

– Псевдопсов?

– Ну как-то же их надо называть. Но расслабляться рано: они вернутся. Свет рассеивает их тела, но ненадолго. А я пуст и ничем не смогу тебе помочь. Выложился на девчонке. Но иначе ей пришлось бы провести остаток дней в инвалидном кресле.

– Я переживу. Не впервой.

– Не впервой? – хватается Львов за мои слова, и я понимаю, что чуть не проболтался. Где бы Никита Каменский успел получить серьёзные ранения и сразиться с монстрами?

– Ты не знаешь, какие спарринги проводит мой мастер-защитник! – хмыкаю. – Твои псевдопсы в сравнении с ним – новорождённые щенки.

– Серьёзно? Это ты про Матвея Соболева? Отец говорил, что его звали вести боёвку в Императорском училище, но он тогда отказался и выбрал род Каменских.

Внимательно смотрю на Лекса. Он что, поверил в выданную мной чушь? В его лице – ни намёка на ухмылку. Хотя зная его характер… скорее всего, просто решил спустить неудобный момент на тормозах. Но что Львов-младший ничего и никогда не забывает, я тоже знаю. А значит, надо следить за словами. Иначе оговорка за оговоркой – и он составит полную картину моей личности. И не факт, что эта картина ему понравится.

– Каменский, передышка кончилась. – Львов кивает мне за спину.

Оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как в пелене дождя заканчивает проявляться силуэт псевдопса. И следом – ещё пятерых. Вожак опускает голову, и я вижу ещё одну деталь: шея твари гораздо длиннее шеи обычного пса и выстреливает вперёд, как у черепахи. И так же быстро втягивается обратно. Удобно, чтобы отрывать куски плоти.

Стая делает первый шаг… Второй…

Медленно. Смотря мне в глаза снизу вверх.

Развожу руки в стороны, высвобождая клинок из ножен. По крайней мере, теперь псевдопсов шесть. И что бы там Львов ни говорил, стоять в стороне он точно не станет.

Но стая внезапно останавливается и настораживается. А вместе с ними настораживаюсь я, потому что начинаю слышать тонкий, какой-то… потусторонний звук. Словно ветер воет в камышах на высокой пронзительной ноте.

– Что это? – поворачиваюсь ко Львову.

– Что? – уточняет он.

– Звук. Будто свистит кто-то. Но странно… без перерыва.

Он прислушивается, а потом пожимает плечами.

– Дождь слышу. Автомат Калашникова слышу. Артиллерия подключилась – тоже слышу. Свист – нет, не слышу.

Тем временем псы начинают вести себя странно: они явно нервничают, поглядывают на вожака. А потом он срывается с места – назад, и стая, забыв про нас, устремляется за ним в дождь.

– За ними! – машу Львову уже на ходу. Так же на ходу расстёгиваю куртку. Потом хватаю контуженного Крайта и пихаю туда. Сам он бежать явно не может, а мне нужны свободные руки. Оставить его здесь – не вариант: неизвестно, сколько тварей прорвалось сквозь оцепление у разлома. Если хоть одна из них набредёт на моего кошака, ему крышка.

Псевдопсов мне уже не видно, зато звук я всё ещё слышу. И он явно находится в той стороне, куда побежала стая. Но почему они на него так отреагировали? Их…

…позвали?

– Погнали, – киваю Львову. – Просто иди за мной.

– Стой, Каменский, – говорит он. – Пара секунд.

Потом подходит ко мне и берётся за руку с вывихнутым плечом.

– Отец всегда говорил, что целитель не должен опираться исключительно на дар. Так что…

Он перекидывает мою руку себе через плечо, затем приноравливается и делает плечом резкий толчок вверх – под мышку. Адская боль заставляет меня поперхнуться воздухом. А потом так же быстро сходит на нет.

Шевелю пальцами. Ну что ж… по крайней мере теперь я чувствую руку.

– Спасибо.

Он кивает.

– Сочтёмся.

Улицы словно вымерли. Можно было бы списать всё на дождь, но даже окна квартир плотно занавешены. Думаю, кто-то из людей успел добраться до убежища, а кто не успел – тот сделал всё возможное, чтобы показать чудищам, что квартира пуста.

Быстро бежать не получается. Львов прав: мои раны достаточно серьёзны. Но свист я так и слышу. Мне кажется, он важен.

Минут через десять под курткой начинает возиться Крайт, и я выпускаю его. Кошак лезет на мои плечи и укладывается там, как пушистый воротник. Очень мокрый, тяжёлый и воняющий сырой шерстью.

– Как ты? – спрашиваю мысленно.

По обрывкам ответных мыслей понимаю, что кот в порядке. А ещё – очень зол на псов. По крайней мере с минуту меня закидывают картинками, полными крови, клочьев шерсти и гордого, окровавленного, но непобеждённого Крайта.

Хмыкаю, поднимая руку и гладя мокрую шерсть.

– Слышишь свист? – спрашиваю его. – Такой странный звук…

– Да, – перебивает кошак, не дослушав. – Звук. Зовёт.

Значит, все твари разлома этот звук слышат. Видимо, это как-то связано с тёмным эфиром. Возможно, именно поэтому я тоже его слышу.

– Можешь объяснить, куда мы идём? – нарушает мои мысли Львов. – Тут уже стройка какая-то.

– Знал бы – объяснил бы, – говорю и останавливаюсь как вкопанный.

Стройка, да. Явно заброшенная. Даже забор местами повален.

И на территории стройки, между тремя возведёнными этажами и парой рабочих вагончиков я вижу знакомую радужную плёнку.

Разлом. Маленький только какой-то… И там, за плёнкой, – руины города и исчезающая в них задница последнего псевдопса. Псы ушли. Сами ушли в разлом…

– Разлом… – ошеломлённо говорил Львов. – Вот почему так холодно стало… Я думал, они гораздо больше… Откуда ты узнал, что здесь разлом?

– Я и не знал, – пожимаю плечами. – Сказал же: сюда вёл звук. И псов, видимо, тоже.

– Но здесь нет армии. Вообще никого нет. – Лекс оглядывает пустой сквер, который пересекает переливающаяся арка разрыва. – Значит, он только что открылся? Но из него никто не выходит… Так не бывает! Или уже все монстры вышли?

– Думаю, все вышли. Я всё не мог понять: как столько монстров прошли незамеченными через защитный периметр? Выходит, они прошли здесь, а не там.

– Каменский… скажи: тебе никогда не хотелось узнать, что же там такое? – спрашивает Львов. – Я понимаю, что за этой плёнкой что-то ужасное. Но так хочется взглянуть…

И тут до меня доходит, что руины заросшего деревьями искорёженного города вижу лишь я. Для Львова разлом – лишь переливающаяся и бликующая плёнка…

…которая начинает медленно затягиваться.

Не будь со мной Львова – я опять шагнул бы в этот мир.

Но он стоит рядом и рассуждает дальше:

– Погоди. Но ведь сразу вызвали бы военных, когда он открылся. Значит, из него вышли только эти псевдопсы и передвигались незаметно. Но так не бывает!

– Есть многое на свете, друг Горацио… – машинально цитирую я местного классика.

– …что и не снилось нашим мудрецам, – хмыкает Львов. – Смотри, разлом закрывается. Но всё равно надо вызывать помощь! – говорит он, опомнившись.

Пока Львов