"Фантастика 2024-146". Компиляция. Книги 1-24 - Антон Дмитриевич Емельянов
Нет, они отвлекли на себя внимание, помогая всем остальным подобраться поближе, но кто же так подставляется? Прямо в этот момент одному из броневиков подбили цепь, и он закрутился на месте. Тут же с соседних крыш на него прыгнули несколько смертников с кувшинами, и машину охватило черное чадящее пламя. Горели турки, горели и наши — из такого огня просто не выбраться.
Я сжал кулаки. Кто бы ни послал «Медведей» на верную смерть, ему придется за это ответить. Я направил самолет вниз, надеясь спасти хотя бы второй броневик. За спиной Лешка бесконечно передавал приказ отвести броневики под прикрытие пехоты, но… Слишком поздно. Вторую машину тоже подбили и подожгли. Чертова война!
Глава 7
Во мне все так кипело, что я посадил «Чибиса» на обычную дорогу, благо они тут со времен Римской империи были широкими и крепкими. В общем, легкий самолет выдержали без проблем, и через минуту я уже размашистым шагом двигался к группе офицеров, наблюдающих за штурмом Кум-Кале. Кажется, в тот момент я даже дышал яростью.
— Григорий Дмитриевич, — Хрущев, руководящий этим флангом атаки, первым заметил меня. — Прошу, успокойтесь.
— Успокоиться⁈ — меня только еще больше накрыло.
Похоже, лишь недавно получивший генерал-лейтенанта Хрущев уже успел позабыть, что такое быть солдатом. И где его привычная последовательность, когда даже для небольшой вылазки он не стеснялся копать укрепления и проводить отвлекающие маневры?
— Не понимаю, почему вы потратили столько времени на сигналы про «Медведей» вместо того, чтобы передавать действительно важную информацию. Еще и эта посадка, которая, как мне кажется, вышла весьма рискованной. Но вам нужно вспомнить главное. Сейчас война, и машины капитана Руднева выполнили свою задачу: вскрыли вражескую позицию и позволили нам ее захватить.
Хрущев был уверен в своей правоте, и это стало самым страшным открытием. Передо мной стоял один из лучших генералов обороны Севастополя, и даже он совершенно не понимал, как правильно использовать новую технику. И ведь это только моя ошибка… Вместо того, чтобы гнаться за вылизыванием деталей и проводить тренировки только со своими командирами, надо было проследить, чтобы хотя бы минимум тактики был передан действующим офицерам. И если они не захотят слушать меня, так есть у меня возможности через кое-кого заставить их принять новую информацию.
— Представьте легкую кавалерию, — я успокоился. — Сможет ли она прорвать пехотный строй противника?
— Ну, шансы есть, если выбрать правильный момент.
— А теперь представьте, что вашей кавалерии выдали дорогущие мушкеты, а вы вместо того, чтобы использовать их потенциал на полную, все равно отправили кавалерию в рубку ближнего боя.
— Это не одно и то же! — из-за спины Хрущева выступил полковник Еропкин.
Все такой же, вылитый Денис Давыдов, но сейчас его лицо шло красными пятнами. Кажется, именно он был непосредственным командиром, принимавшим решение об атаке «Медведями», и, кажется, он уже понял, что ошибся… А Хрущев в чем-то и молодец. Сам вышел вперед и прикрыл подчиненного.
— Разве? — я прищурился. — Ну, здравствуйте, Василий Михайлович.
— Здравствуйте, капитан, — полковник не удержался и напомнил о моем звании.
Глупо. Он бы еще великих князей начал попрекать чином… А я сейчас чем-то на них похож: просто капитан, но при этом каждый, кто отправился в этот поход, знает, кто именно тут все организовал и сделал возможным.
— Скажу еще раз прямо. Те машины, что стоят сейчас в воротах Кум-Кале, были потеряны зря. Люди, которые в них сгорели, умерли страшной смертью не потому, что так было нужно. А потому что мы ошиблись. Вы ошиблись, отправив их на смерть. Я ошибся, разрешив разделить отряд капитана Руднева. Это наш общий грех, и нам его исправлять.
Удивительное дело. Еще мгновение назад Еропкин был готов до последнего стоять за свою правоту, даже сам понимая, что натворил. Но стоило мне вспомнить Библию, и прошедший через века ритуал помог решить проблему. Есть ошибка — ее надо искупить. И не надо думать о том, кто больше виноват, топить слабых и валяться в ногах у сильных. Который раз уже замечаю, как работает эта традиция, и начинаю жалеть, что именно эту часть веры не удалось сохранить в наше время.
— Я готов, — полковник тряхнул вихрами. — Но что вы предлагаете?
— Да, Григорий Дмитриевич? — присоединился к вопросу Хрущев.
— Тактические игры, — ответил я.
Никогда не видел, как их проводят в настоящей армии, но мне ведь просто нужно вбить в головы генералов хотя бы базовые приемы управления новыми видами войск. Понимание их сильных и слабых сторон в разных ситуациях, а дальше… Вот тогда уже можно будет и подумать. А пока я предложил что-то похожее на привычную для этого времени карту с фигурками отрядов и дополнением в виде правил из настольных игр вроде «Подземелий и драконов».
— То есть мы устраиваем имитацию сражения, говорим, какому отряду куда двигаться? А вы отмечаете на карте, что из этого получится? Насколько это может быть точно?
— Добавим масштаб, и тогда для каждого отряда можно будет учитывать результаты и точность стрельбы с учений. Прикажете открыть огонь с 300 саженей, поражение будет только 10 процентов, подведете ближе — показатель вырастет, но и врагу будет проще. Посчитаем количество командирских действий, которые вам можно будет делать за ход, и посмотрим, что из этого получится.
— Думаю, если вы покажете на практике, то мы разберемся. Я не против попробовать, — кивнул Хрущев.
— Я тоже, — повторил за ним Еропкин. — А когда вы будете готовы, Григорий Дмитриевич?
— Сегодня мы будем хоронить тех, кто погиб, да и других срочных дел будет немало. А вот к завтрашнему вечеру, думаю, я уже успею все подготовить.
На этом мы и расстались. Солдаты тем временем закончили зачистку уже давно замолчавшего Кум-Кале и вывели всего десяток пленных турок. Остальные предпочли умереть, но не сдаться. Я прошел мимо них, лишь мазнув взглядом, и присоединился к команде, которая занималась нашими ранеными и убитыми.
