"Фантастика 2024-146". Компиляция. Книги 1-24 - Антон Дмитриевич Емельянов

— Там узкий Галлипольский полуостров, — пояснил я. — Сотни мест для высадки, откуда опять же почти до любой точки, какую бы мы ни выбрали для аэродрома, добраться будет несложно.

— Думаешь, и наши крепости окажутся под ударом?

— Не настолько все плохо. Опять же из-за особенностей местности большой десант, чтобы ударить по базе флота, там высадить сложно. Уж точно не быстро. Ну, а для нашего аэродрома может хватить и небольшой группы.

— Понятно, — Нахимов кивнул. — Тогда чего думать? Мы в Кум-Кале будем расширять крепость. И для вас место найдем — никто не подберется незамеченным.

— А если флот придет?

— Так вы и поможете с ним разобраться…

Я понял, что и Нахимов тоже до конца не представляет все сложности и потребности авиации. А ведь он в отличие от многих регулярно просит у меня летный устав, чтобы изучить последние записи и учитывать их в своих планах.

— Мне кажется, капитан говорит о том, что если крепость возьмут в полноценную осаду, то при ее малых размерах у них просто не будет возможности взлететь. Лично я бы поставил на флангах ракетные отряды и те новые французские митральезы, и все — в небо прорвутся лишь избранные счастливчики, — к нашему небольшому собранию присоединились пехотные генералы.

И Павел Петрович Липранди меня в самом хорошем смысле удивил. Как минимум, он подумал о том, как противостоять авиации. И что нужно сделать, чтобы никто не смог противостоять нам.

— На самом деле не все так плохо, к подобным условиям мы тоже готовились, — я улыбнулся. — Но хотелось бы обойтись без крайностей.

— Тогда… Если авиация будет рядом, мы сможем быстрее ее использовать, — задумался Липранди.

— Передача светового или электромагнитного сигнала займет времени не больше, чем гонец по городу. Иногда даже меньше… — я невольно вспомнил столицу, и как бесконечно долго там нужно было ждать, чтобы хоть с кем-то встретиться. — Время же подлета из дальних точек составит не больше пары минут. Плюс у нас будет возможность сориентироваться в ситуации сверху и выбрать лучший ракурс для атаки.

— Тогда о чем разговор? — Нахимов обвел всех взглядом.

— А как проговорили, так сразу стало и понятно, что все очевидно, — я отложил карту с отмеченным мной самим местом. Чуть в стороне от залива, где когда-то стояла древняя Троя. Было бы, конечно, красиво и символично, но эффективность важнее.

В общем, место выбрали и утвердили. Лешка отправился заниматься организацией процесса на месте. Мне же пришлось задержаться.

— Скажу честно, — первым заговорил Павел Степанович, оглядев собравшийся вокруг нас совет. А ведь тут почти все первые лица нашей экспедиции. — Когда мы начинали готовить эту операцию, я… не верил. Очень хотел, готов был умереть, но не верил. Казалось, что нас остановят еще на входе в Босфор. Ну, край у Румели Хисар… Когда же мы блокировали Золотой Рог и Константинополь, когда наши мины перегородили вход в Мраморное море, а мы пошли дальше, я все равно не мог поверить. Казалось, что это сон. Только во сне ведь может все получаться, даже течение и ветер возникали именно тогда, когда они были нужны.

— Два года назад мы не смогли взять какую-то Силистрию, — продолжил за адмиралом Липранди. — Казалось, что война изменилась. Оборона на долгое время стала сильнее атаки, и укрепленные позиции можно было удерживать годами. Это показал и Севастополь, и хоть я был рад нашим успехам, но не мог не думать, а что дальше. Как теперь воевать. Единственное, что приходило в голову: игнорировать сильные укрепления, бить по слабым и рассчитывать победить не на поле боя, а развалив вражескую экономику и их веру в себя.

Генерал замолчал, а я снова поразился, насколько он тонко чувствует движение времени. Ведь именно так и начали в моем времени действовать союзники. Обожглись под Севастополем и пошли на крохотную Керчь. Новые броненосные плавучие батареи Наполеона III, разрекламированные газетами и историками — несмотря на всю их мощь, никто даже не подумал о том, чтобы подвести их к уже истекающему кровью Севастополю. Да, они показали себя под Кинбурном, где опять же не было современной артиллерии. Но стоило им приблизиться к Николаеву, как лишь несколько выстрелов крупных калибров заставили их отступить.

— Война ударов по слабым точкам… — заговорил я. — Так было бы. Но теперь мы успели занять настолько выгодную позицию, что Англии и Франции не останется ничего другого, как бить именно сюда. Как бы хорошо мы тут ни укрепились, у них не будет другого выбора. Малые победы где угодно еще, сколько бы о них ни писали газеты, больше не сработают. Только здесь мы либо устоим, либо отступим. И это определит исход войны.

— Капитан… Григорий Дмитриевич, — Хрущев задумчиво покрутил усы. — Вы так уверенно говорите, но… У нас тут восемь тысяч солдат, а на Дунае сотни тысяч. Еще столько же на севере — ну как, право слово, мы можем решать судьбу войны?

— Вы правы, — согласился я, но только чтобы уточнить. — Если мы проиграем, еще ничего не будет кончено. Но если мы победим всего восьмью тысячами… Нет, если просто выдержим удар, то разве Англия и Франция решатся продолжать?

— Вы еще молоды и верите в благородство и благоразумие врага, — Нахимов покачал головой. — Если мы выстоим, это будет тяжелым ударом для союзников. Одним своим существованием мы станем угрозой всей их торговле на Ближнем Востоке и Средиземном море. Но они не сдадутся, потому что поражение — их всех против одной России — что это будет значить? Что они больше не великие державы?

— Почему же, — я покачал головой. — Они все равно будут сильны и будут великими, но мы покажем, что шагнули на следующую ступень.

— И какая же она? — заинтересовался Хрущев.

— Сверхдержава. Рано или поздно одна или несколько стран должны были шагнуть за эту грань. Стать теми, кто поодиночке может защищать и продвигать свои интересы и справедливость по всему свету. И я могу представить мир, построенный на справедливости по-английски — если Англия победит, то именно она и станет определять будущее… Но каким будет мир, построенный по нашим правилам?

Мы все невольно переглянулись. Уже через минуту каждому из нас нужно будет снова заниматься