"Фантастика 2024-146". Компиляция. Книги 1-24 - Антон Дмитриевич Емельянов

Павел Яковлевич на мгновение погрузился в мысли, словно что-то вспоминая. Точно, он же совсем не готовился к этому разговору. — В индуизме благодать называют крипой, что можно перевести как милость. И подобно католикам индусы верят, что крипу нельзя заслужить, но в то же время они еще и считают, что только она помогает освободиться от великого страха.

— А что… — начал было я.

— Я не специалист по чужим религиям, — Павел Яковлевич развел руками. — Так что лучше расскажу о нас. В православии благодать — это божественная сила и божественное действие, которое господь являет греховному человеку… Чувствуете, тут мы похожи даже с протестантами? Но есть и отличие. Цель, ради чего приходит благодать. Мы верим, что она приходит каждый раз не просто так, а чтобы мы стали лучше, чтобы стали ближе к нему.

— И?

— Рядом с вами был человек, который пожертвовал собой. Вы почувствовали в себе неведомые силы и были готовы упасть во тьму, в грех, но вместо этого справились. Я ведь прав, что в итоге вы не остались с пустыми руками, а использовали момент для чего-то хорошего?

— Верно.

— Тогда, мне кажется, вас коснулась благодать божья, — батюшка улыбался.

— Я что, теперь святой?

— Чур тебя, — меня без всякой жалости треснули по лбу. — Гордыня — это грех. Просто коснулась благодать, и то… Не мне об этом судить, просто личное мнение одного старого, не раз заглянувшего на ту сторону человека.

— И что мне делать?

— Просто живите дальше. Делайте то хорошее, что решили. Вы же это не для кого-то сделали этот выбор, а для себя. А то, что стали при этом ближе к богу, так разве не к нему должна вести вся наша жизнь? — Павел Яковлевич еще раз обернулся, а потом, пошаркивая раненой ногой, вернулся в церквушку.

Вот и поговорили. Совсем не то, что я ожидал услышать, но неожиданно стало проще. Кто бы мог подумать… Я покачал головой и, вздохнув полной грудью, двинулся дальше. Надо было включаться в работу по подготовке к защите Дарданелл, ну и про мою новую идею не забывать.

— Готовьте «Пигалицу», — приказал я техникам.

Григорий Дмитриевич Щербачев вернулся в строй.

Глава 20

— И куда это ты собрался⁈ — дед Амир поймал Максима возле уже оседланного коня.

Парень недовольно тряхнул длинными черными волосами — с ними ему повезло, девушки сразу замечали его, где бы он ни появился. А вот с именем — нет. Максим — русское же имя! И пусть дед сколько угодно рассказывает, что татары его использовали уже несколько веков, какая разница? Кто бы ни узнал об этом из новых друзей Максима, сразу смеются!

— Куда ты собрался? — дед повторил свой вопрос.

— Пойдем к англичанам! — Максим больше не видел смысла ничего скрывать. — Они свободу обещают!

— Агиля тебе тоже много обещала, а вышла за другого, — дед усмехнулся.

— Англичане — не Агиля, они серебром платят!

— Так и русские платят, — дед пожал плечами.

— Но англичане далеко, с ними всяко свободы больше будет.

— Так они и не сами нами править будут. Турции вернут, а у османов жизнь не сахар.

— Падишах… — начал было Максим, но махнул рукой.

Не ему с дедом спорить о религии, но вот о более насущных вещах — другое дело.

— Я ведь знаю, куда ты ездил на той неделе, — парень расправил плечи. — Возил хлеб русским на север. Остатки возил и животину тоже! А чем мы питаться будем? Снова голодать, снова каждый четвертый в могилу? Так не лучше ли начать сражаться, чем как бараны идти под нож?

— Ты знаешь, почему я согласился поехать в Стальный? — дед как-то странно произнес название нового русского города. С уважением, а он мало что уважал.

— Почему?

— Хотел увидеть, какое будущее строит Россия, — ответил дед Амир. — Я ходил в мечети Стамбула, я видел, как солнце садится на стенах Мекки — это трогает душу. А Стальный — он трогает сердце.

— Что нам до той стали и угля, что русские для себя добывают! — бросил Максим.

— А я не про них, — дед Амир покачал головой. — Кто-то, может, и на них посмотрит, а я увидел другое. Поля… Представь, отсюда и до самого горизонта не видно ни конца, ни края. А по ним ползут стальные машины: они без устали пашут землю, они же и будут собирать урожай. Столько, сколько не соберет ни один человек.

— Раньше машины тебя так не удивляли! Вон на кораблях тоже стоят, но мир они не меняют.

— А я опять же не про машины. Знаешь, что еще там делают? Деревья сажают между полями, целые полосы. Машины привозят откуда-то с севера, сажают и поливают. Я спросил, зачем они, и специальный человек рассказал: чтобы ветер не растащил плодородную землю.

— И что в этом удивительного?

— Деревья растут десятки лет, — просто ответил дед Амир. — И русские так же думают на десятки лет вперед. Не чтобы выжить, не чтобы выжать из земли все до последней капли. А чтобы сохранить. Вот что меня поразило больше всего. А что твои англичане и французы? Жмутся у берега под прикрытием последних кораблей да обещают золотые горы за помощь. Вот только между их словами и делами — пропасть.

— Я… — Максим не знал, что сказать.

С одной стороны, друзья все так просто и понятно говорили. Иди, борись, будь героем вместе с нами. А с другой стороны дед, и его мудрость была не про здесь и сейчас, а про будущее.

— Я все равно поеду, — Максим тряхнул своими темными волосами. — Не хочу быть трусом!

— Храбрость не в том, чтобы идти на пули, — дед покачал головой и спокойно отступил в сторону. — Настоящая храбрость — это найти себе такое дело, что аж страшно становится, а потом сжать зубы и начать делать. Не один лихой наезд, а долго, тяжело, всю жизнь!

Максим не знал, что сказать. Дед Амир всегда был самым мудрым в их семье, парень привык ему верить, но…

— А что бы ты мне посоветовал?

— Так едь, только не под Евпаторию. Едь в