Королевская кровь - Дэниел Абрахам

– И все же…

– Канл, я доверяю собственным глазам. Вы бы увидели то же самое, если бы смотрели. Паллиако без своего ненаглядного жреца нигде не появляется. А что нам известно о тех жрецах и паучьей богине? Слишком уж мы поспешили. Паника из-за Мааса, радость после его неудачи – нас накрыло с головой, и мы ринулись поддерживать победителей.

– Как будто впервые в истории, – насмешливо вставил Даскеллин. – Мы видели и плохих регентов, и плохих королей. Бывали приличные короли при дурных советниках, бывали и полупьяные короли, которые отдавали приказы из борделя, пока советники пытались спасти королевство от гибели. Как чрезвычайный посол Нордкоста, я не очень-то радуюсь, когда послов кромсают на куски, но в остальном не вижу разницы.

– А я вижу, – ответил Доусон. – Те плохие короли были нашими собственными. И плохие советники тоже. Они все из Антеи. А сейчас мы отдали себя в руки чужеземцев.

Даскеллин помолчал, словно соглашаясь.

– Вы думаете, – спросил он наконец задумчиво, – мы ввязались в чужую войну?

– Я этого не сказал. – Доусон пальцами оторвал от кости кусок цыпленка. Дома или на пиру он бы такого себе не позволил, но здесь походный лагерь, кругом война. – Я говорю лишь, что если Паллиако обязан этим деятелям, то для нас это не лучше, чем если бы Маас усадил своего астерилхолдского родича на наш трон.

– Меня не оставляет чувство, будто у вас ко мне просьба. Я не понимаю какая.

– Выясните, что у кого на уме. Не у всех – у тех, кто поднялся благодаря Паллиако. Броот, Верен и прочие. Узнайте, преданы ли они ему.

– Разумеется, преданы, – ответил Даскеллин. – Как и мы все. Как и вы тоже. Мы тут маршируем и отрабатываем команды, вместо того чтобы сидеть при дворе. Значит, преданы.

Доусон покачал головой:

– Я здесь по приказу лорда-регента. А не ради Гедера Паллиако.

Даскеллин засмеялся, и песня сверчков на мгновение прервалась. Он отрезал кусок яблока, закинул его в рот и указал клинком на Доусона:

– Слишком уж тонкие вы проводите различия. Следите за собой, а то заделаетесь политиком.

– Не ерничайте, – буркнул Доусон. – До конца войны, чем бы она ни завершилась, все равно ничего не предпринять. И в качестве верховного маршала я обязан поощрять преданность среди знатных родов. А когда покончим с Астерилхолдом, займемся жрецами.

Канл Даскеллин вздохнул:

– С вами трудно вступать в заговоры, Доусон. Последняя попытка вышла неудачной.

Доусон нахмурился, затем его губы тронула безрадостная усмешка.

– Теперь и меня не оставляет чувство, будто у вас ко мне просьба.

– Моя младшая, Санна, имеет виды на лорда-регента. Когда разгоним его дружков-сектантов, ваш Джорей мог бы устроить бал. Помочь людям завязать знакомства.

Слова «вы хотите, чтобы я служил сводником для вашей дочери?» просились Доусону на язык, и он наполнил рот курятиной, чтобы не сказать лишнего.

– Санна прелестная девушка, – проговорил он наконец. – Что бы ни случилось, я буду счастлив сделать для нее все, что будет в моих силах.

– Слова истинного дипломата, – заметил Даскеллин.

Доусон в ответ лишь сдвинул брови. Неучтивость можно и стерпеть. По крайней мере, пока. Время позволяет. Если не удастся взять Серефский мост, то времени и вовсе будет хоть отбавляй. И крови, и битв.

Даскеллин не отрывал глаз от поднимающегося над жаровней дыма. Темные брови беспокойно подрагивали.

– Ответьте мне на один вопрос, – заговорил он. – Верите ли вы, что это правда? Неужели король Леккан все знал? И одобрил заговор?

– Я не знаю.

– Но вы верите?

– Да.

– Я тоже, – кивнул Даскеллин. – По крайней мере, сейчас ваши подозрения насчет чужеземных жрецов кажутся правильными.

* * *

Утро пахло полевыми цветами. Ночью прошел дождь, земля стояла влажная, солнце только-только начало ее нагревать. Стелился туман. С первым светом к Доусону явились разведчики, и он уже знал, что за картину предстоит увидеть. Река, бегущая с юга, протекала здесь по круто выгнутому каменистому ущелью; после ночного дождя оно полнилось водой так, что белая пена вздымалась почти до полосы драконьего нефрита, пролегающей поверх расселины. На дальнем берегу стояла круглая, как барабан, башня высотой в три человеческих роста, выстроенная из серых камней с темными, цвета застарелой крови, швами строительного раствора между ними. На антейском берегу – своем, ближнем – стояла вторая башня, квадратная, из белых как мел кирпичей. На въезде и выезде, где сквозь кирпичную башню проходила драконья дорога, в стенах были прорезаны бойницы для стрелков, по верху стояли узкие зубцы, за каждым из которых мог стоя укрыться лучник.

На обеих башнях развевались знамена Астерилхолда, правда немногочисленные. На белой кирпичной башне висели три флага, отяжелелые и потемневшие от росы и дождя; еще два торчали на противоположном берегу.

Позади Доусона стояли двадцать рыцарей из полутора десятков аристократических домов. Банниен и Броот, Коренхолл и Остерлингские Урочища – семьи и поместья Антеи. Пятнадцать знамен против пяти вражеских. Четыре сотни людей против неизвестного количества, таящегося за бойницами.

Джорей, подъехав, остановился рядом. Бледный, сдержанный. Теперь у него дома жена. Доусон вспомнил первую битву, на которую отправился, зная, что после его смерти останется вдова. Совсем иное чувство.

– Противник разделил войско, – сказал Джорей. – Почему?

– В надежде удержать оба берега, – объяснил Доусон. – Если враг выставит всех людей на нашу сторону и мы их побьем, до дальней башни войско доберется непригодным к бою. А если собрать всех в дальнюю башню, наш берег будет им недоступен.

– Но сейчас-то враги отсюда уберутся? – спросил Джорей. – У них стены, зато у нас численное преимущество, должны же они это понимать. Если они объединенным войском встанут насмерть на дальней стороне, то у них будет хоть какой-то шанс на победу. А разделять силы – безумие.

– Не безумие. Смелость, – возразил Доусон. – Видишь три знамени? Они не для того, чтобы выиграть битву. А для того, чтобы задержать нас до подхода подкрепления.

– Нам ведь под силу захватить дальнюю башню. При нашем количестве ее легко взять.

– Если сначала брать кирпичную башню, то на дальнюю сил останется не так уж много. А если к врагу подойдет подкрепление, то сил не будет вовсе. – Доусон повернулся в седле и взглянул на оруженосца. – Объявить построение. Времени нет.

Войско вышло на поле – лучники, мечники, копейщики. Вытащили и небольшое осадное орудие, деревянный таран которого, с залитым бронзой ударным концом, помещался в руках